между отцом и дочерью.
— Я хорош в бизнесе, а не в отношениях. Это была сфера твоей матери.
— А когда её не стало, мы не знали, что делать.
Отец вдруг рассмеялся.
— А ты знаешь, как мне нравится, когда я не могу контролировать ситуацию.
— Примерно так же, как мне нравится, когда меня контролируют.
Они снова замолчали и принялись за еду, пока отец не спросил:
— Так что же нам делать?
— Я не хочу, чтобы мы постоянно ссорились. Ты должен принять, что я взрослая, и доверять мне жить своей жизнью, даже если это означает, что совершаю ошибки.
— Ты готова принять, что мне будет нелегко, и я, скорее всего, снова переступлю черту?
Честность и понимание от отца. Неужели чудеса никогда не прекратятся?
— Я бы удивилась, если бы ты этого не сделал, но собираюсь дать отпор. Ты увидишь, какой сильной могу быть.
Он сделал паузу, и Ирина подождала, пока задаст ей вопрос.
— Я буду гордиться этим, — сказал отец.
Сердце Ирины затрепетало от надежды и любви.
***
Тимофей и Джина пришли на ужин к Ребровым в четыре тридцать. Когда сыщик вошёл в дверь, его нос мгновенно наполнился запахом жаркого. О да, он определенно понимал ценность неизменных вещей.
— О, хорошо, что ты здесь, — сказала тётя Вика, войдя в гостиную, как только за Тимофеем закрылась дверь. — Марат сказал, что связался с тобой, но так и не сообщил, приедешь ли ты.
— Я же говорил, что приедет, — сказал дядя Марат, не вставая с коричневого кожаного кресла, в котором он смотрел очередной футбольный матч.
— Тебе нужна помощь, тётя Вика?
— Нет, у нас с Таней всё под контролем. Садись и смотри игру с дядей Маратом, но помни, что я не буду греть ужин трижды ради футбола, — сказала хозяйка дома, кивнув в сторону телевизора. — Планируйте выключить его, когда еда будет готова, а то будете есть холодную.
Когда она вернулась на кухню, Тимофей сел в кресло, положив книгу, которую тётя Вика оставила на столе между ними.
— Она когда-нибудь задерживала ужин из-за игры?
— Насколько я помню, нет. Хотя однажды к нам приехала куча народу, и мы ужинали в гостиной перед телевизором, потому что шёл чемпионат мира по футболу. Единственный раз на моей памяти такое было.
— Тётя Вика любит за твой «Зенит».
— Конечно, любит. И они разочаровали её больше, чем я.
Тимофей посмотрел на дядю Марата.
— Я понимаю про «Зенит», но не про тебя.
— Тимофей, я женат на этой женщине уже больше сорока лет. Неужели ты думаешь, что за это время не совершил несколько серьёзных глупостей? Провёл не одну ночь на диване или был вынужден идти к Розе, умоляя Вику простить меня и вернуться домой?
— Ты всегда кажешься мне счастливым и влюблённым.
— Мы всегда влюблены, но это не имеет ничего общего со счастьем. В основном счастливы, конечно. А всегда ли? Любой, кто говорит, что это так, лжёт.
— Я думал, в этом и есть смысл быть с кем-то. Делать их счастливыми.
— И ты не думаешь, что сможешь, не так ли?
— Конечно, я… — Тимофей остановился. Он чуть не сказал «не могу». Слово, мысль были автоматическими, но когда он собирался произнести их вслух, также услышал — и почувствовал — что это неправда.
— Не уверен. Если бы ты спросил меня неделю назад, я бы сказал, что ничего не знаю о счастье или о том, что нужно другому человеку, но последние несколько дней превзошли все мои ожидания. И это касается не только Ирины. Это и ты, и тётя Вика, и то, что я снова увидела Андрея. Даже возможность поговорить с Равилем и пообщаться с волонтёрами.
— Ты повзрослела.
— Наверное, да.
«Тридцать один год — не слишком поздно, верно?»
— И ты снова влюблён в Ирину.
Тимофей на секунду задумался, прежде чем сказать: «Да». Отрицать это было незачем. Дядя Марат всё равно ему не поверит.
— Хотя, может, это и не «снова». Не думаю, что я когда-нибудь останавливался.
— Это более вероятно. Что ты собираешься делать?
— Не совсем уверен. Во-первых, должен найти способ сказать ей об этом и надеяться, что она чувствует то же самое.
— Ты знаешь, что она чувствует. Что потом?
— А потом я придумаю, как открыть филиал «Особого мнения» в этом регионе, чтобы я мог остаться здесь и быть с ней.
Слова вырвались сами собой. Он не знал, когда принял решение, но как только произнёс его, понял, что это правда.
Глава 62
— Не собираешься предложить ей переехать к тебе?
Тимофей покачал головой и рассказал дяде Марату об идее Ирины о собственной студии.
— Я не буду лишать её ни этого, ни друзей, которые у неё есть. У нас обоих здесь есть семья.
Глаза дяди Марата наполнились слезами.
— Не говори ничего тёте Вике, хорошо? Я не знаю, как всё это будет работать и что для этого потребуется. Насколько я знаю, моя фирма не будет готова к расширению, а я буду лопать мороженое Андрея и не смогу отыскать преступника.
— Если это твой выбор, а не возвращение в одиночестве, то, думаю, у тебя всё будет хорошо.
Тимофей надеялся на это. Оставалась ещё проблема Баркова и уверенности в том, что он не будет вмешиваться в их с Ириной отношения, а также в отношения других людей, о которых Тимофей заботился. Не говоря уже о том, как они будут справляться с его посттравматическим стрессовым расстройством. Но он знал, чего хочет, и был полон решимости добиться этого.
Ужин был шумным, весёлым и сытным. Сыщик не мог дождаться, когда к нему присоединится Ирина. Взглянув на часы, Тимофей увидел, что уже почти семь. Он ожидал, что Ирина вернётся меньше чем через час. Он мог бы добраться
