Дисе находилась Кинема, столица Лиги гоблинов. В этом мире от гоблинов не осталось и следа, если не считать диких безмозглых монстров, чьими предками могли быть зеленые коротышки.
Три месяца мы с Макс целыми днями пропадали, путешествуя по самым опасным местам бета-мира — фармили ресурсы и опыт.
По большей части прокачивался именно я за счет притягивания к себе всего возможного урона. Я все меньше умирал, убивая даже элитных мобов и локальных боссов обычным Отражением раньше, чем они меня. Помимо него, я не наносил никакого урона, чтобы растянуть действие Проглота. В Бездне для меня основным драйвером роста стали не убийства мобов, а очки опыта, конвертированные Проглотом из полученного урона.
Причем первые недели три мы даже не покидали пределы материка. Твари Бакаббы, к моему удивлению, оказались намного опаснее тех, с кем я сталкивался раньше. Видимо, в бета-версии не рассчитывалось, что на этот континент доберутся слабые игроки, и изначально его мобы были сильнее, чем обитавшие на Террастере. Мутировавшие, невероятно быстрые и живучие, они раз за разом испытывали нас на прочность, нанося ощутимый даже для меня урон. Но тем быстрее я становился сильнее.
В конце концов я прокачал Устойчивость до абсолютного капа. Интерфейс отсутствовал, но по новообретенным способностям я понимал, какой Путь открыл навык. Сначала у меня появился магический щит, все время окружавший меня радужным пузырем. Насколько я помнил, его прочность составляла 300% от моего показателя маны.
Следующим, наверное, стал Путь терзаний. Внешне он себя никак не проявлял, я и без него испытывал 100% боли, но эта боль, очевидно, копилась в «Сосуде терзаний», после заполнения которого автоматически преобразовывалась в очки характеристик.
Когда открылся Путь времени, с получением урона я начал становиться вдвое быстрее.
Последним, по логике и опыту прошлого пребывания в бета-мире, стал Путь абсолюта, который довел поглощение урона до 99%. Вкупе с защитой Спящих убить меня стало практически невозможно: мое тело, закаленное мучениями, обрело невероятную стойкость.
Макс, учитывая ее опыт и время в бета-мире, мало в чем мне уступала. Я видел, как в ее глазах разгорается азарт, когда мы плечом к плечу врубались в гущу врагов, сея смерть и разрушение. В такие моменты она преображалась, становясь олицетворением первозданной ярости — бешеный контраст с домохозяйкой, которая печет блины, вяжет, шьет и рисует картины. А еще проникновенно поет под гитару собственные песни, скрашивая вечера нам с Кусаларикс…
Наступил день, когда, просто убивая мобов, я качался быстрее, чем с помощью Проглота. Мы ввязывались в бои, абсолютно не боясь погибнуть: у меня была Вторая жизнь, а Макс, если такое случалось, я всегда мог поднять свитком Боевого воскрешения — Макс постоянно пополняла мои запасы.
Мы стали настолько наглыми, что даже пропаровозили Кусаларикс, хотя старая гоблинша была от этой идеи не в восторге. Не знаю, сколько уровней мы ей подняли, но точно много — она снова помолодела за счет левелапов обретенных характеристик, после чего начала и сама ввязываться в бой, играя роль дамагера. С двумя кинжалами, покрытыми ядом, и вечно дымящейся сигаретой во рту она напоминала лихую разбойницу. Яркости образу добавляли ее задорные выкрики во время боя:
— Вы только поглядите, какие глисты поносные нарисовались! Ничо, ща разберемся, кто тут главный! Что, страшно стало? Ничо, сейчас будет еще страшнее! Идите к мамочке, она вам сказку на ночь расскажет! Закрывай глазки и досчитай до хрена!
Несколько дней гоблинша провела с нами, пока не зарвалась, получив серьезное ранение. Еле откачали, но после этого весь задор Куси испарился.
— Не, ребята, давайте сами. Мне еще инвентаризацию надо закончить, — сказала она на следующий день.
Постепенно мы с Макс начали понимать друг друга без слов — на каком-то глубинном, почти интимном уровне. Наши стили боя, поначалу несхожие, слились в единую разрушительную песнь войны. Я иногда представлял нас с нею в Дисгардиуме, против реальных врагов, и эта мысль грела душу. После войны с Чумным мором впервые я дрался плечом к плечу с равносильным партнером.
На четвертый месяц моего пребывания в бета-мире мы второй раз попытались проникнуть на Меаз. Абсолютные зелья сопротивления контролю разума позволили нам почти достичь магического покрова, но стоило его коснуться, как защитники Меаза — две кошмарные твари — взяли нас под контроль и стравили друг с другом.
Макс погибла от моих рук, а мне показали новый кошмар — пожирание Мэнни, Дьюлы и тетушки Стефани. Хуже всего было, когда они увидели меня. Их взгляды были красноречивее слов, а когда Дьюла с искаженным лицом крикнул: «Все кончено, Скиф!» — я почувствовал себя совсем дерьмово, уверившись в том, что наш замок на Кхаринзе разрушен, а бета-Меаз действительно стал Чистилищем.
«Первое и последнее предупреждение, — проскрипел голос защитника Меаза в моей голове. — Больше не приходи. В следующий раз ты будешь развоплощен».
После этого меня выкинуло за пределы стокилометрового радиуса.
После неудачной попытки проникнуть на Меаз мы с Макс временно отложили эту идею и сосредоточились на прокачке, взявшись за рейдовые инстансы бета-мира.
Первым на очереди стал довольно простой «Склеп проклятых» на Холдесте — мрачный некрополь, кишащий скелетами, зомби и призраками. Находился он именно там, где в большом Дисе располагалось Ядро Чумного мора. Учитывая мой перк Святой, десятикратно повышающий урон по нежити, мы с Макс ворвались туда ураганом, сметая все на своем пути. Орды скелетов, зомби и призраков рассыпались под нашими ударами, а лич-повелитель, финальный босс инстанса, пал, изрубленный в куски. С него мы взяли плащ. Макс была уверена, что он легендарный — с него всегда выпадал такой лут, но без интерфейса было невозможно узнать даже его название, не говоря уже о свойствах.
Затем мы отправились в «Пещеры безумия» на юге Латтерии, где обитали кошмарные твари. Победив финального босса, аватар безумного бога, воплотившегося в облике огромной извивающейся массы плоти с сотней глаз и ртов, мы получили какой-то уникальный артефакт с непонятным действием. Дальнейшие инстансы слились в моем сознании в один, превратившись в обыденность, в которой не запоминаешь ни где дерешься, ни с кем. Сделал дело и забыл.
Помимо рейдов, мы исследовали самые опасные уголки бета-мира: Ядовитые топи, Лабиринт плача, Багровые пустоши. Сражались с древними драконами и исполинскими чудовищами, собирали редчайшие ресурсы для крафта и алхимии, общались, рассказывая друг другу много такого, чем делишься только с по-настоящему близким человеком…
По сути, я совсем потерял интерес к происходящему. Схватки с
