Красивые женщины.
Стервы и садистки.
Но я отвлекся от чтения приговора, а он, ни много ни мало — обо мне.
— Оппоненты доктора Волынски в данном инциденте также стреляли, о чем свидетельствует пороховой нагар в одном из изъятых у них автоматов, правда, они ни разу не попали в автобус. Но это говорит только о квалификации стрелка.
Итак, налицо у нас юридический казус, когда есть обвиняемые, но их трудно обвинить во вменяемом им преступлении, так как самого события преступления в виде дорожного разбоя и похищения людей так и не случилось или не успело случиться. И мы имеем слово против слова при наличии только заинтересованных свидетелей. Независимых свидетелей у нас в процессе нет, кроме наших гвардейцев, которые видели только заключительную часть погони со стрельбой, каковую доблестно пресекли.
В данном случае, чтобы разрешить этот правовой казус, в деле «Доктор Волынски против господина Штепы-Чоловика с группой соотечественников», согласно кодексу Хивела Доброго и новоземельных дополнений к нему Давида Храброго, я, Левеллин ап Пендрагон, второй этого имени принц Кимри, приговариваю: обеим сторонам тяжбы завтра с рассветом покинуть город Портсмут.
Сказать, что что публика была разочарована, — это ничего не сказать. Но люди здесь собрались дисциплинированные, и возмущенный бухтеж быстро смолк. И лишь княжеский бас разносился под сводами:
— Господа Штепа-Чоловик, Удатый, Драч, Солодкий, Попенко и Великожон завтра с рассветом на двух своих машинах должны покинуть город через Северные ворота в направлении, по которому они покинули территорию Валлийского принципата сегодня утром, о чем есть запись в журнале Северных ворот. Этим господам запрещено в течение полугода появляться на территории Валлийского принципата под угрозой лишения свободы, конфискации имущества и продажи в рабство в Американскую Конфедерацию.
Зал встретил это решение гулом одобрения.
— Господин Волынски с госпожами: Шицгал, Прускайте, Комлева, Бисянка, Антоненкова, Иванова, Вахитова, Айзатуллина, Радуева и Синевич должны завтра с рассветом на своем автобусе покинуть город через Западные ворота в сторону, в которую они и так намеревались отправиться дальше. Им также запрещено возвращаться на территорию Валлийского принципата в течение одного месяца под угрозой штрафа в пять сотен экю с каждого.
До изгнания стороны данной тяжбы должны проживать в разных частях города, разделенных рекой Мунви; на той стороне, где находятся ворота, через которые они с рассветом отправятся в изгнание.
Переход реки Мунви любой из сторон настоящей тяжбы будет считаться оскорблением суда, величия принца и валлийского народа и обязан быть пресечен любым полицейским или гвардейцем, а при неповиновении законной власти — вплоть до смертной казни преступника на месте преступления.
Сторону, ожидающую исполнения приговора в восточной части города, сопроводить туда из зала суда под конвоем.
Оружие, принадлежащее сторонам тяжбы, отдать всем при выезде из города.
Судебные издержки в размере пяти тысяч экю возложить на господ Удатый, Штепа-Чоловик, Драч, Солодкий, Попенко и Великожон солидарно, ввиду того, что именно они являлись преследователями на дороге. При невыплате ими указанной суммы наложить на них штраф — конфисковать одно их транспортное средство в пользу казны принципата.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Принц сделал паузу, добился ей тишины в зале и спросил:
— Есть вопросы у сторон к суду?
— Ваше высочество, но такого прецедента в нашем праве нет, — заявил моментально вскочивший с места адвокат бандеровцев.
— Нет? — Принц весьма удивился, но тут же снова принял царственную осанку и сделал соответствующую мину. — Если нет такого прецедента… Ну так я его создам. Прямо сейчас. Вас так устроит, господин лоер? — Принц ехидно назвал должность адвоката по-английски, хотя до этого обращался к ним всем как к «советникам». Тонкий юмор монарха, очаровательный для тех, кто понимает.
Адвокат оказался понимающим и больше с инициативами не лез:
— Да, ваше высочество. — Адвокат поклонился принцу, повернулся к скамье обвинения и развел руками.
Принц встал, придерживая длинную изумрудно-зеленую мантию, расшитую золотыми стрелками лука.
Пристав тут же стукнул посохом в пол и крикнул:
— Встать, принц идет!
Все в зале встали.
Два юных пажа в бело-зеленых коттах с вышитыми красными драконами на груди, что скучали весь процесс за троном принца, моментально подскочив, подхватили края монаршей мантии, и вся группа неспешно вышла в боковую дверь, у которой, как по волшебству, раскрылись сразу обе створки. Красивую такую, высокую дверь с филенками. Явно из ценных пород дерева. С длинными бронзовыми ручками, надраенными до световых зайчиков, как медяха на флоте.
Пристав вновь ударил палкой: по паркету и объявил:
— Суд закончен. Слава принцу! Самому справедливому судье!
Наш адвокат со счастливой улыбкой повернулся ко мне и показал большие пальцы на обоих кулаках, на что я только криво улыбнулся.
— Чем вы недовольны, доктор? — спросил он.
— Всем, советник, — ответил я. — Мы думали здесь отдохнуть пару-тройку дней. Осмотреть достопримечательности. Почистить перышки. И только потом двинуться дальше.
— Увы, я сделал все, что смог. На вас даже штраф не наложили. — Наш адвокат так же развел руками, как перед этим сделал адвокат наших противников. — Впрочем, нам пора на выход.
Ладно, отработал он сегодня свою пятихатку. Чтоб я так каждый день зарабатывал, как он. Впрочем, нас одиннадцать, и платим оптом, так что с каждого клиента ему достанется даже меньше полтинника. Не так уж и густо, если посмотреть с этой стороны. Зато со славой защитника моделей Зорана он тут всех потом перетопчет.
На выходе из зала нас придержали княжеские гвардейцы, выводя под стражей наших оппонентов.
— Мы еще стренемся с тобой на узком шляхе, москалику, — проходя мимо, прогундосил в мой адрес носатый блондин, сверкая глазами. Ну прям злой чечен, а не добродушный салоед.
— Мечтай, — ухмыльнулся в ответ.
— Привет твоей невесте Евдохе Кулаченко, — глумливо улыбнулась за моим плечом высокая Антоненкова.
Штепу аж перекосило «з лютой нинависти».
Выходя из высоких дверей Дворца правосудия на улицу, сразу уперлись взглядом в мощный медный зад валлийского законодателя Хивела Доброго, утвердившийся на широком каменном постаменте.
— Жора, надеюсь, теперь тебе все понятно про местную юридическую систему? — шепнула на ухо Наташка Синевич, одной рукой захватывая мой локоть, а другой указывая пальцем на статую. — К чему бы ни приговорили, на выходе всегда — дупа.
— Ты права, милая, — ответил ей, — хорошо еще, что нас не лишили нормального вечера на двоих, а то бы так и торчали в гостинице до рассвета.
