заявила она.
– Умничка! Как раз о воде и побеспокойся. Не выпускай из рук тыквы, они понадобятся в любой миг. Кроме тебя, мне довериться некому. Будь поблизости! Я на тебя полагаюсь!
Небосвод под ногами дрогнул, вдали что-то загрохотало. Звенислава взлетела по винтовой лестнице, вьющейся вдоль стены. Немил поспешил за ней, но ступеней оказалось так много, что он запыхался и выбился из сил. Только изрядно взопрев и намучавшись, он добрался до верхней площадки, на которой круглое основание башни заканчивалось, и начиналась еще более высокая восьмиугольная надстройка, тянущаяся к звездам.
Звенислава поджидала его, облокотившись на гранитное забороло с зубцами. Изможденный человек упал рядом с ней и тяжело отдышался.
– Высотища! – с восхищением проговорил он. – Нет, эту вежу враги не возьмут.
– До верхней звонницы еще далеко, но ты туда не доберешься, – ответила дева. – Да и дышать там уже нечем. Не для живых эта крепость.
– Я уже догадался. А что это там громыхает у края небес?
Вдвоем они принялись наблюдать за тем, как вконец озверевший великан перелезает с моста на небосвод. Святогор вцепился в край алмазной тверди, но ее кусок обломился и рухнул на землю. Раздался чудовищный грохот, кусок небосвода разбился, и тысячи драгоценных кристаллов брызнули в разные стороны, усеивая Святые горы.
– Кладоискатели могли бы обогатиться. Жаль, после гибели мира собирать будет некому, – с сожалением заметил Немил.
Он размечтался, представив, как набивает алмазами мешок и тащит продавать его за серебро.
– Поздно жалеть. Снявши голову, по волосам не плачут, – с горечью добавил он.
Мост не выдержал тяжести исполина и развалился. Но Святогор проявил ловкость, неожиданную для его туши. Он ухватился за сук Мироствола, нависающий над Горним миром, и принялся качаться на нем, как обезьяна на ветке. Сук заскрипел так, что слух резануло, дуб наклонился и зашумел, словно жалуясь на судьбу.
– Так нельзя! Если дуб опрокинется – миры рухнут! – всплеснула ладонями Звенислава.
Мироствол затрещал так, что у Немила сердце ушло в пятки. Сук обломился, но исполин оказался над твердью и рухнул на нее всей своей тяжестью.
Белую вежу тряхнуло, кудесник почувствовал, что его понесло вниз, и ухватился за зубец, чтобы не вывалиться за ограждение. Небеса накренились и застонали. Святогор оборвал лишние ветви и превратил сук в новую палицу, еще более чудовищную, чем прежняя. Поднявшись во весь рост, он принялся разносить усадьбу Додолы, которая первой попалась ему на пути. Немил с содроганием смотрел на то, как разлетаются в разные стороны обломки дворцов и фонтанов, и как зеленые изгороди превращаются в рваные ошметки.
За наклонившимся краем небес стало видно, как последние обломки радуги осыпают головы бесов, столпившихся у основания моста. Зеленые, красные, синие полосы усеяли снег и начали медленно гаснуть. Ошалело завизжал незнакомый Немилу демон, голову которого рассекла надвое острая фиолетовая дорожка. Но Лиходей ликовал, не считаясь с потерями. Ему удалось выдавить богов из Дола, лишить их земной власти, а значит, весь круг земной был теперь в его полном распоряжении.
Слабый, разреженный ветер холодил щеки кудесника – если б не его свежесть, то человек и вовсе потерял бы сознание. Звенислава взяла его за руку, чтобы поддержать. Ее легкое прикосновение едва ощущалось сквозь перчатку, но Немил вспомнил, что в глазах девы он должен выглядеть храбрым, и это его взбодрило.
Бесноватые воеводы требовали штурмовать небеса, но последний путь к ним был разрушен, и черти без толку суетились и прыгали вокруг затухающих обломков, тыкали в них трезубцами и делали вид, что выполняют команды, хотя поделать ничего не могли.
Лиходей приказал срезать горы и взгромоздить их одну на другую. Бесы мигом взялись за работу: далекие скалы заходили ходуном, начали отрываться от земли и поплыли к Медовому лугу, обнажая глубокие недра с бушующим подземным огнем. Столбы пламени принялись извергаться и забили фонтанами, добавляя расплавленной лавы к той, что уже наполняла Смородину. Огненная река вышла из берегов и начала затапливать все на своем пути. Загорелась заброшенная деревенька Грязная Хмарь, избушки которой раскинулись неподалеку от Дикого леса. Вспыхнули соломенные крыши, затрещали прогнившие овины. Отощавший медведь прежде срока выскочил из берлоги, встал на задние лапы, завертел головой, заревел с недосыпу, и бросился наутек – лишь бы подальше от наступающего огня.
– Огненное наводнение, – завороженно прошептала Звенислава.
– Не иначе как светопреставление началось. А я надеялся, что его не случится, – отозвался Немил.
Замысел Лиходея стал ясен: из набросанных в кучу холмов вырастала гигантская гора, по которой князь тьмы надеялся добраться до небес. Бесы старались вовсю: наконец-то их злобная сила нашла применение. Из обнажившихся подземных нор полезли растревоженные огнезмеи. Они разлетелись по Дольнему миру и принялись поливать города и веси пламенем из своих луженых глоток, вымещая на людях ярость, накопленную за века. Великий Миргород затаился, горожане попрятались, князь в каменном Кремнике приказал запереть ворота, но чем могли помочь стены против налета драконов?
Немил вспомнил худенькую Ярогневу и горько вздохнул:
– Зачем я их всех спасал? Только затем, чтоб они погибли еще более ужасной смертью?
С Белой вежи весь Дольний мир просматривался, как на ладони, и даже его теряющее силу зрение выхватывало каждый кусочек, как будто он был перед глазами.
– Упыри! – тихо молвила Звенислава.
Немил заметил, что сонмища скелетов, спрыгнувших с корабля под черными парусами, заполонили весь зачарованный лес и принялись шнырять по горящим избушкам деревни, вынюхивая, не осталось ли в них кого с теплой кровью.
– Их алчность не знает предела, – добавила дева. – Они порвут всех, кого встретят. Нет, не могу я на это смотреть. Нужно найти госпожу. Пусть она скажет, что делать.
– Госпожа нам не поможет, – ответил Немил. – Нам самим нужно решать. Настал последний час этого мира. Время думать своей головой, другого времени уже не будет.
Спускаться по винтовой лестнице было намного приятнее, чем подниматься. Немил почувствовал себя молодым и даже попробовал нести Веню на руках, что оказалось проще простого – небесная дева почти ничего не весила. Однако в Палате пиров их застала новая неожиданность.
Богини и боги собрались в молчаливый кружок рядом с крадой, на которой покоилось тело Перуна. На цыпочках, стараясь не шуметь, Немил прошел мимо угрюмого Велеса, медвежий череп которого казался особенно свирепым в полутьме, мимо Додолы, затянутой в переливающееся платье, мимо Рода и не отходящей от него Мокоши, Стрибога в рогатом шлеме, Лады, Ярилы, Хорса, Денницы, Живы и Переплута. Кострома с горящим факелом в руках стояла над связками хвороста. Божества слушали ее с таким хмурым видом, что человек съежился.
