бы намного быстрее. И намного гуманнее. Совсем уж болезненных манипуляций мне проводить не пришлось. Но все же шила по живому. Кое-где спиртом края ран и ссадины прижигала. Натерпелась от меня братишкина мамка. Но сама виновата. Проморгала сирену и вовремя из квартиры не эвакуировалась. А если бы не мы с Хатиро? Раздавил бы ее бешеный лис вместе с домом.
— Оками, — позвал меня вдруг телохранитель. — Я проверил Марин-сан, с ней все в порядке, отсюда видно, и с ее дочерью тоже. Но она начала прибегать к своей сомнительной технике, исцелению через укус. И там еще раненые за дверью.
— Какие, люби их биджу, раненые?
— Гражданские, в основном. Кажется, их привлек шум, — в целом понятная ситуация. Открытая дверь в одном из госпитальных корпусов. Из-за нее слышны матюки и стоны. Из под порога свет пробивается. Конечно, тут кого-то лечат. Примерно так жители Конохи и подумали, скорее всего. И угадали, блин, на мою голову. Не бросать же их теперь, я же не настоящий врач. Так, хорошо знаю анатомию и умело раны зашиваю. И на себе исцеляю все что угодно.
— И вот что с ними делать? Каноно, ты справишься со своими близнецами? Хатиро мне нужен, чтобы разрулить ситуацию с этими гражданскими.
— Да, я справлюсь, только посадите меня.
Пришлось усадить тетку в медицинское кресло, которое Орочимару использовал, когда давным-давно делал мне наколки. Какие славные были времена. А я и не особо их ценила. Дали детишек на руки, закрыли ширмочкой. Пусть покормит малых. Так-то ей бы сейчас лучше в кресле не сидеть, лежать бы ей и дальше на животе. Но тяжелые времена требуют неоднозначных решений.
Распахиваю двери операционной, не убирая освещение. Вижу, в предбанник набилось несколько десятков гражданских в состоянии разной степени паршивости.
— Слушать сюда! — притихли, слушают. — Я не настоящий ирьенин, даже не помощник. Но кому смогу, помогу. Кого отправлю в настоящий госпиталь, валите туда, я не всесильна.
— Это же просто ребенок, — недовольно высказался кто-то из болезных.
— Не ребенок, а шиноби, — мне пришлось для наглядности снять протектор с пояса и повязать на обычное традиционное место, на лоб. Так волосы не будут мешаться. А то я сейчас психану и сбрею их.
— Я Оками из Узушио. Кто не хочет моей помощи, проваливайте, ищите настоящих ирьенинов. В первую очередь женщины и дети.
Ох и дура же я! Забыла про тряпочку с хлороформом, которая у меня в одну из наколок запечатана. Обошлась бы без криков и стонов от любительницы хорошо покушать и поменьше двигаться. Ну так ей и надо, лишь бы потом права качать не начала и Фумито не стуканула, как я над ней измывалась.
И началась самая длинная ночь. Или самые длинные сутки. Или несколько суток. Я превратилась в какого-то робота-хирурга. Двигалась совершенно механически. Осмотр, диагноз, вердикт. Этому смогу помочь, всего лишь открытый перелом руки. Хатиро шустрит, разоряет лабораторию своего сенсея на медицинские расходники. А вот ребенок, лет шести, которому насквозь проткнуло живот арматуриной. Блин. Тут и настоящий лекарь не факт, что нормально справится. Я, кажется, прыгаю выше головы. В том смысле, что не только арматурину вытащила, но и жизнь мальчику вроде бы спасла. Как я ему раны заделала? Прижигала, что ли? Воспоминания утекают, смешавшись с длинной цепочкой эпизодов мясницкой работы. Я резала, кромсала, жгла и шила. Человеческие лица потеряли значение. Это все не люди, это все пациенты. Я их вылечу. Всех вылечу.
Держусь на ногах уже только на энергии, получаемой из взрывных печатей, но продолжаю механически исполнять обязанность. Чьи обязанности? Кто меня ими обязал? Пожрать бы. Как вкусно жареным мясом пахнет. А нет, это не шашлык. Это я какому-то бедолаге рану пирокинезом прижгла, не имея возможности нормально обеззаразить. Спирт кончился. И другие антисептики тоже. А когда кончатся пациенты? Сколько их через меня уже прошло? Кто их считал?
— Прости меня, Оками-сан. Я не знала что ты можешь быть такой, — чуть от неожиданности не подпрыгнула. Не сразу поняла, что это голос Умино Каноно из-за ширмы. Ну, из-за места, где была ширма. Сейчас там в «пыточном» кресле дантиста мирно дремлют Каоки и Наоки, а женщина возится с бинтами и медикаментами. Как давно она начала мне помогать? Ей бы самой не свалиться после недавно зашитых ран. Или это знаменитый геном Узумаки о себе дает знать? И где, блин, Хатиро? А вон он, спит на полу, свернувшись калачиком. Не выдержал столько часов на ногах и рухнул без сил. Столько это сколько? Да кто их знает.
— Сочтемся, Каноно-сан, — что еще ей сказать. Не доброго утра же пожелать? А сейчас вообще какое время суток? — Следующий!
— Не-не, дед, ты ходячий, открытых ран нет, завтра сам придешь в госпиталь, — отшиваю очередного пациента. Не того, которого позвала вслед за короткой беседой с Каноно, а через сколько-то промежуточных. Сколько? Да биджу их знает. Теперь хвостатые мудилы прочно вытеснят в моих ругательствах все остальные сущности. Старый хрен только грустно смотрит на меня. Пристально так.
— Сарутоби-сама? Сандайме? — когда мужик успел настолько постареть? Я что, десять лет провела в этой ублюдочной операционной и сама этого не заметила? До того я его дедушкой больше от собственного неприятия авторитетов называла. А тут реальный старик, несмотря на то, что волосы еще не везде седина заменила.
— Да, ты меня узнала, Оками-сан. Остановись, тебе надо отдохнуть. Госпиталь начал справляться с основным потоком пациентов. Как хокаге, я выражаю тебе благодарность от лица жителей Конохагакуре. Воля Огня не забудет то, что ты сделала в эти дни.
— Дни? Дни? Сколько прошло? — тупо уставилась на пожилого мужчину, не моргая.
— Пять дней, Оками-сан.
Пять? Пять биджевых дней? Походу, я рекорд сандайме райкаге побила. Он трое суток подряд сражался, а я другим способом людям кровь пускала. Глупо хихикнула собственным мыслям. Меня шатнуло. Твердая рука хокаге меня поддержала. Стопэ! Он назвал себя хокаге!
— Ты… вы хокаге? Что с Минато?
— Мертв.
— Кушина?
— Мертва.
— Их ребенок?
— Мертв.
Меня накрыло. Я разрыдалась, как маленькая девочка, уткнувшись лицом в грудь обнявшему меня Хатиро. Когда они с Каноно успели поменяться? Сколько раз они вообще заменяли друг друга? Я и не замечала, отрабатывая программу полевого хирурга. Да как же так⁉ Как такое могло случиться? Такие молодые, полные надежд и
