спиртного, марихуаны, табака, коки и опиума, но проблемы с психотропными веществами усугубились с развитием химии и транспорта, а технологический прогресс сделал наркотики разнообразнее, чище и доступнее. Мы начали рыть яму давно, теперь мы ее только углубляем.
Некоторые наркотики, такие как амфетамин, изначально получены путем синтеза, но обладают способностью воздействовать на сознание благодаря сходству с нейромедиаторами. Появление и распространение легко синтезируемого метамфетамина в сочетании с внутривенным способом введения парализовало целые страны[888]. Изобретение новых сильнодействующих синтетических наркотиков сводит на нет все попытки пресечь употребление наркотиков. Карфентанил в десять тысяч раз мощнее морфина[889], смертельную передозировку можно получить, даже просто дотронувшись, поэтому теперь полиция арестовывает распространителей в перчатках. В картридже для принтера провозят под видом красящего порошка до миллиона доз[890]. Представьте себя на месте работника, который разбавляет его сухим молоком для распространения: перемешаете недостаточно равномерно – останутся концентрированные участки, которые затем вызовут всплеск смертельных передозировок по всей округе.
Синдром отмены, влечение и предпочтение
Когда я только начинал изучать наркотическую зависимость, основной проблемой считался синдром отмены – именно с ним врачам главным образом и приходится справляться, но в результате создавалось обманчивое впечатление, будто слезть с наркотика человеку мешает только ломка. Да, ломка мучительна, однако поддерживать тягу к вожделенному веществу научение способно и без нее.
Синдром отмены – это воплощение нормального и полезного регуляционного процесса. В ответ на продолжительную стимуляцию систем организма возникает противодействие, которое их стабилизирует. Расслабленный покой, наступающий после нескольких стаканчиков горячительного на ночь, сменяется возбуждением в три часа утра. Волна амфетаминовой эйфории сперва возносит человека под облака, а через несколько часов обрушивает его в пропасть депрессии и усталости. Прием быстродействующих лекарств от тревожности в течение нескольких месяцев расшатывает систему возбуждения. И если резко отменить медикаменты, компенсаторные системы взвинтят тревожность до небес. В те годы, когда нас, психиатров, высочайшие авторитеты убеждали, что «Ксанакс» привыкания не вызывает, я часто выписывал его пациентам. До сих пор корю себя за тот стресс, которые многие из них испытывали после отмены, и досадую, что доверял специалистам, которые продались фармацевтическим компаниям.
Системы регуляции поведения переключают нас с одной деятельности на другую с помощью тщательно контролируемых всплесков положительного подкрепления. Награда за предшествующие действия резко снижается, награда за новое – вырастает. Но суперсигналы, которыми изобилует современная среда, эту систему захватывают. Реклама картофельных чипсов подначивает: «Спорим, одной штучкой не ограничишься?» Компания в выигрыше, наша диета в проигрыше.
Большинство занятий развивается по предсказуемому сценарию. Начав действие, мы продолжаем, пока не закончим, и горе тому, кто вмешается. Отложить газету гораздо проще, чем пакетик чипсов. Отложить пакетик чипсов гораздо проще, чем прервать занятия сексом. Что же до занюхивания дорожки кокаина… Каким бы ни было занятие, оно, как правило, берет разгон в начале, и попробуйте потом остановить его на полном ходу.
Почему механизмы регуляции поведения дробят занятия на такие вот дискретные «приступы активности»? Наиболее вероятное объяснение нужно искать в механизмах мозга. По связанным с эволюцией причинам у большинства занятий имеются изначальные затраты, такие, например, как время, которое уйдет на поиски нового куста малины. Представьте, что вы, пособирав ягоды минут пять, уйдете мастерить забор, потом поболтаете с друзьями, а потом вернетесь и еще минут пять пособираете ягоды. К вечеру вы и малины наберете с гулькин нос, и забор не доделаете, и друзья на вас, скорее всего, останутся в обиде.
Проблема с наркотиками не в том, что они вызывают эйфорию, а в том, что они усиливают влечение. Мой коллега психолог Кент Берридж показал, что система «влечения» превосходит систему «предпочтения» и по силе, и по продолжительности воздействия, поэтому некоторых закоренелых наркоманов отчаянно влечет к наркотикам, которые уже давно почти никакого удовольствия не приносят[891]. Причем «влечение» – это еще мягко сказано, это слово даже отдаленно не передает трагедию порабощенных наркотиком и вынужденных отдавать ему все свое время, силы, мысли и финансы, уже не получая кайфа взамен.
Почему кто-то предрасположен больше?
Зависимость развивается не у всех. Кто-то умудряется даже героин употреблять как «рекреационный» наркотик, эпизодически, а потом с легкостью от него отказываться. Разница в предрасположенности обусловлена, как и у многих других свойств, в основном генетической вариативностью[892],[893]. На первый взгляд аллели, сообщающие человеку склонность к зависимости, представляются генетическим изъяном, однако в той среде, где чистых наркотиков в доступе не было, эти аллели, скорее всего, на приспособленность влияли мало. Зато наверняка влияли на поведение. И выяснить, как именно, должно стать нашей первоочередной задачей.
Подозреваю, что более предрасположенных к зависимости будет отличать определенная стратегия собирательства. Из-за обостренной чувствительности к вознаграждению они наверняка будут снова и снова наведываться туда, где им уже везло что-то раздобыть. Обладатели менее предрасположенного к зависимости мозга должны, по идее, стремиться к неизведанным местам и расширять круг поисков. Хорошо было бы понаблюдать, как собирают малину дети. Будет ли стратегия сбора отличаться у детей, имеющих зависимость в семейном анамнезе? Если да, можно было бы создать компьютерную игру, которая лучше любой анкеты, беседы или генетического теста выявляла бы повышенную предрасположенность к зависимости.
Употребление психоактивных веществ заметно отличается у разных народов – в силу культурных особенностей и главным образом запретов, накладываемых религиозными учениями и духовными лидерами. Но в рамках одного народа более уязвимыми будут те, у кого жизнь складывается не лучшим образом[894]. Влачащих безрадостное существование, страдающих от тревог, уныния или скуки наркотическое удовольствие прельщает сильнее. Влиянию личностных особенностей, травмирующего опыта, бедности и трудных жизненных ситуаций на предрасположенность к зависимости посвящен огромный массив литературы[895]. Именно в этих факторах в сочетании с генетической вариативностью и нужно искать ответ на вопрос, почему одни люди предрасположены к зависимости больше других.
Справиться с напастью
Эволюционный подход не претендует на то, чтобы предлагать новый способ быстрого избавления от зависимости. Объяснять, как наркотики меняют механизмы мозга, тоже не в его компетенции. Зато он способен развеять заблуждения и подсказать идеи для новых исследований. Перспективы для государственной политики пока не самые радужные. Объявление наркотиков вне закона наполняет тюрьмы и коррумпирует власти в одной стране за другой, однако возможность синтезировать всё более сильнодействующие вещества в обычном подвале перечеркивает любые попытки взять ситуацию под контроль. В таком случае логично было бы предложить легализацию, но она только увеличит статистику зависимости. Остается уповать на просвещение как на самую главную защитную меру, но страшилки, наоборот, пробуждают у подростков
