Поначалу подумалось мне, что то голос моей матушки, но, вслушавшись, я понял, что это не так. Голос принадлежал молодой женщине. Но он тоже казался до боли мне знакомым… Хотелось спросить, кто это, но вместо того я вновь провалился в мрак беспамятства.
Когда ж я, наконец, очнулся и разомкнул веки, в глаза, обжигая их, ударил солнечный свет, и откуда-то издалека доносились переливы и воркование птиц, шум листвы на ветру.
«Неужто ты, наконец, очнулся? Хвала Небу», — услышал я, пересилил себя и вновь открыл глаза.
Место было мне незнакомо. В просторной комнате стояли несколько лежанок, на одной из них кто-то спал, я пытался было приглядеться, дабы понять, не младший ли то мой товарищ, но меня снова отвлек голос мужчины, бывшего где-то рядом со мной. Обратившись в его сторону, я с изумлением узнал мастера Ванцзу, сидевшего с мрачным видом подле моей постели.
— Вы давно возвратились, мастер? — прошептал я.
— Позавчера, — мрачно ответствовал мой начальник и добавил: — Аккурат в то утро, когда вас привезли в город.
— Утро?.. Какой ж нынче день?
— Шестой день шестого месяца.
Я прикрыл глаза и мысленно высчитал, что миновало, стало быть, уж больше дня с того часа, когда мы добрались до проклятой пещеры…
— Что вам сказали? И кто?
— Много кто и разное. Начто вы потащились туда, глупцы? Я ль не велел вам дуростей безрассудных не делать и не лезть в пасть к тигру?
— Мы сошлись на том, что иначе было никак нельзя… — слабо возразил я и кратко поведал о том злополучном разговоре с обманщиком Хуан Юе, и о том, что так тот и заманил нас в ловушку, опуская, впрочем, подробности. Из последних сил я произнес: — А новые жертвы?..
— Вы и есть новые жертвы, дурак.
Я вздохнул и подумал, что, верно, это означало, что более никто от лап цзянши не погиб, и собирался уж поделиться с мастером и всем прочим, что мы разведали, но вперед спросил о другом:
— Что ж это за место?
— Ваша городская лечебница. Прежде всего вас сюда доставили из храма Кэн-вана, а, когда пришли твои родители, лекари не пожелали тебя отправить в их дом, ибо жизнь твоя висела на тонком волоске.
— Вот оно как. Не приходили ль мои сёстры?
— Я о таком не слыхал.
— А где Сяодин? — спросил я, наконец.
— Здесь, — помедлив, ответил мастер. Но на человека, лежавшего неподалеку, не кивнул.
— Хвала Небесам…Он очнулся? Как он?
— Нет. Он не очнулся.
— Вот как. Быть может, вы попросите дать мне знать, когда это случится?
— Он не очнется.
— Почему? — прошептал я, ощутив, как сердце ёкнуло.
— Давай поговорим об этом позже, Байфэн, — замялся мастер Ванцзу, старательно пряча от меня глаза.
— Вы же сказали, что он здесь…
— Он здесь. В этом же здании. В подвале. У него ведь не было ни жены, ни детей, потому мы не можем просто отправить его в столицу, в родительский дом. Я уж провёл первые необходимые ритуалы и написал его родным. Когда получу ответ, станет ясно, как быть дальше…
Я закрыл глаза, дабы спрятать слёзы. Неужто всё было напрасно?.. Как я мог это допустить? Что скажу теперь его родителям?..
— Если хочешь, я сейчас уйду, — донесся до меня сдавленный голос мастера.
— Да, мастер. Поговорим позже. Завтра.
— Прости, что сказал тебе теперь, а не выждал ещё немного.
На это я ничего не сумел ответить, ибо горло моё оказалось сжато, словно рукою душителя. Раздался скрип, затем сильная ладонь потрепала моё плечо и, не говоря более ни слова, мастер Ванцзу покинул меня. Я успел заметить лишь его широкую спину, прежде чем повернулся на бок и, убедившись, что теперь никто не увидит моей слабости, дал волю слезам. Прошел не один час, прежде чем я выплакал всё, что мог, но, увы, облегчения так и не испытал.
–
На следующий день вновь явились мои родители и стали упрашивать лекарей отпустить меня в отчий дом, где мне сумеют обеспечить и дальнейшее лечение, и надлежащий уход. Узнав, что случилось с Сяодином, я и сам не особливо хотел покидать то здание, но ближе к вечеру явились мои отец и братья да объявили, что забирают меня. Ходить я мог ещё с великим трудом, но этого оказалось достаточно, дабы добраться до паланкина, а от него до дома. Там уж слуги дотащили меня до моей комнаты и уложили в постель. А наутро явился лекарь, который долгие годы лечил членов нашей семьи.
Целитель меня внимательно осмотрел и ощупал, а после объявил, что жизнь моя вне опасности, и что мне несказанно повезло. Мало того, что я остался жив, так ещё бодро иду на поправку, и дня через три смогу уж более не отлеживаться в постели, хотя он всё равно ещё некоторое время будет приходить и приглядывать за мною. На мой вопрос о том, что со мной случилось, он озадаченно поглядел вначале на меня, затем на моих родных, и, убедившись, что те мне так ничего и не открыли, объявил, что всему виною ядовитые пары, которыми я надышался. Захотелось волком выть и биться головою об стену. Сдержался я единственно потому, что опасался того, что меня запрут дома ещё на неделю, а то и поболее того, и посему скрыл свои горе, отчаяние, боль и гнев на себя самого.
Вечером явился мастер Ванцзу, и, когда я сказал ему о причине своего плачевного состояния, и спросил, то же ли говорили городские целители, он мрачно кивнул. С великим трудом я удержал слёзы, и лишь спрятал лицо в ладонях. Всё мне стало ясно. И от чего, становилось мне всё дурнее в том проходе, и от чего исходил тот запах, и по какой причине магический порошок не нанес «духу» никакого урона. Мы предусмотрели многое, почти всё. Кроме этого.
— От этого погиб Сяодин? — дрожащим голосом, через силу, но я всё ж сумел произнести эти тяжкие слова.
— Нет. Ведомо мне, о чём ты думаешь, но ты не
