никогда Серко не стоял на другой стороне, не видел горя жертвы так близко. Смерть знакомых охотников была скорбной, но Волки уходят достойно. Ты мог погибнуть от когтей зверя или замёрзнуть от холода моровой ночи, но твоё имя по-прежнему останется важным для стаи. Уходя к Праведным Предкам, ты начинаешь помогать ныне живущим в роду. Потомки, без сомненья, услышат твой голос, внемлют совету и поступят по Совести.
Нет, смерть оседлых и смерть двоедушцев – не одинакова. Горе Глухих было чёрным как земля свежей могилы, а дети Навьего племени уходят по сиянию лунной дороги, возвращаются в объятия Матери, которая ждёт на мосту через Огненную Реку-Смородину.
Середина лета уже миновала, среди трав облетали запоздалые скороцветы. Золотистой россыпью маленьких звёзд они встретили пришедших на поляну людей. Серко достал складную лопату и, не обращая внимания на цветы, начал копать могилу для крестианца. День догорал. Янтарное солнце смешало аромат трав с запахом свежей земли, но ветер уже доносил холод сумерек и тревожил вечерние тени деревьев.
Рука Веры рассыпала по могиле брата прощальную горсть. Серко сидел рядом и заканчивал налаживать крест из двух толстых веток. Влада молчаливо бродила по душистой полыни, стараясь держаться подальше от чужих похорон. Маленький Егорка притих возле Веры. Мальчик со смирением слушал молитвы сестры и старался не показывать слёз. В семье он остался последним мужчиной.
Когда Серко закончил устанавливать крест, Вера негромко сказала:
– Я знаю, ты хотел убить того человека, но не стал мстить, отступился...
Серко молчал. Гнев подпитывал Волка, а не совершённая месть давила укором. Охотник и не догадывался, может ли сердце Веры требовать крови как Зверь, боялся в ней ошибиться, но не ошибся.
– Ты поступил правильно. Я изо всех сил стараюсь прощать, но мне всегда очень больно… Как можно такой грех отпустить человеку?..
И вновь Серко нечего было ответить. Он мог убить Славомира, но месть ни на шаг бы не приблизила его к любви крестианки. Для охотника в Явьем мире открылся ещё один путь, а не только дорога крови, по которой хотела направить сестра. Надежда на обретение единой души стала вдруг гораздо ценнее всей прежней жизни.
Ещё ничего не зная о чувствах Серко, Вера продолжала признаваться:
– Всё, что сказал тот человек – правда. Мы и прежде видели Славомира, когда наши родители умерли. Батюшку убили люди Ивана – пришли ночью и выманили из дома, прямо в общине. Только мы справили сороковины, а новый Настоятель велел собираться. Сказал, что наша семья должна переехать в Тавриту. Зоя спорила с ним, не раз ходила упрашивать, чтобы нас не трогали дома. Но в Монастыре перечить не принято. Если дают послушание – принимай. Ты только чего не подумай. Настоятель человек очень хороший – чистый сердцем и верующий. Но ему угрожают, как и нашему отцу угрожали до этого. Он знает, чего стоит дружба с Тавритой.
Вера умолкла и Серко не торопил её с дальнейшим рассказом. Всё, что говорила сейчас крестианка было истинной правдой. Охотник не чувствовал в словах надземницы даже капли лукавства.
– Год назад язычники впервые вышли к стенам Монастыря. Говорили, что пришли с миром, клялись, будто хотят принять христианство. Но отец разгадал их обман, не поверил. Внутри Красного Ивана только жажда власти и чернота ложных страстей. Крещения он добивался с кровавой корыстью. От всех даров и предложений отец отказался, только молился, чтобы чужаки оставили нашу общину в покое. Но Иван не отступил. Когда отче убили, а нас в Тавриту потребовали, матушка от всех испытаний слегла. Через неделю Бог прибрал и её, – при этих словах глаза крестианки наполнились горькими слезами. – Не первая эта могила родного мне человека, которую вижу. Не первый раз молюсь «За упокой» и имена любимых мне людей называю… Как много я потеряла. Из всей семьи остались только я, да Егорка…
Обхватив плечи, Вера поёжилась. Ей было тяжело дальше жить, тяжело вспоминать о тягостном прошлом:
– Зоя выведала, что новый Настоятель заключил с Тавритами договор. В Монастырь пошли хорошие вещи: одежда, скот, пища. Взамен Иван добивался, чтобы мы его поддержали. Монастырь должен был призвать христианские сёла помочь Тавритам, но в войну наши единоверцы вступать не желали. Любое дело Ивана Настоятель оттягивал или вовсе не выполнял договоров. Тогда Таврит решил нас заставить – начал силой переселять христиан из Монастыря в земли язычников. И нашу семью хотел перебросить в Тавриту. Иван ко мне начал свататься и Славомира послал. Хотели забрать меня в тот же день, но Зоя им не позволила, убедила дружинника силой нас не неволить. Славомир вспомнил тогда про свою дочь и согласился подождать до первого снега. Ивана тоже уговорил, мол, нам нужно с общиной проститься и собраться в дорогу.
Зоя времени на сборы тратить не стала. Всё разведала про дела Ивана Тавритского – про то, сколько он жён погубил, что болен скверной заразой и какой у него злобный нрав. Много чего Зое ужасного рассказали. Он не христианин, а сущий дьявол! Батюшка мой в Иване совсем не ошибся.
*************
– Я тебя не отдам, – обняла Зоя сестру. Вера боязливо оглянулась, но в Тепле кроме них никого не было. Славомир уехал обратно в Тавриту и обещал вернуться только к началу Зимы. Дружинник оставил присматривать за домом своего человека. Каждый вечер караульный ходил под окнами, заглядывал в дом и подслушивал. Утомлённый слежкой Михаил взял Егорку и отвёл в мастерские – от всех бед работа отвлекала лучше всего.
– Пусть только попробует нашу семью расколоть, так я сама Ивана выслежу и пристрелю как дикого зверя! – решительно сказала Зоя. От этих слов у Веры ёкнуло сердце, она знала, что сестра с юных лет прекрасно стреляет. В доме давно была спрятана снайперская винтовка, которую Зоя
