Это меня беспокоит, но если я что и узнала о нем, так это то, что пилить его бесполезно. Подход здесь требуется другой.
— А вот мне было страшно. Если честно, меня вообще парализовало от страха!
Мое признание встречается молчанием. Клемент лишь едва заметно хмурится, и я понимаю, что оно все-таки достигло его ушей.
— Клемент?
— Да слышу я, пупсик. Тебе нечего бояться.
— Это почему же?
— Пока я рядом, бояться тебе нечего.
— А когда вы уйдете и я снова останусь одна?
Клемент снова хмурится, на этот раз сильнее. И опять молчит и молчит.
— Клемент, вам когда-нибудь говорили, что иногда с вами тяжело?
— Допустим.
— И? Я услышу ответ на свой вопрос?
В этот момент мы останавливаемся на красный, и он наконец-то удостаивает меня взглядом.
— Ты не одна, пупсик. Никогда не была и никогда не будешь.
— А? Что это значит?
Загорается зеленый, и Клемент трогается, так и не удосужившись что-либо объяснить.
Из пятерых мужчин, с которыми я встречалась за последние годы, все до одного по тому или иному поводу обвиняли меня в упрямстве, раздражительности и надменности. Обычно это происходило в пылу спора, который я же, скорее всего, и затевала.
Никогда не соглашалась со справедливостью подобных обвинений. Как-никак, признавать собственные недостатки совсем непросто. И вот теперь все означенные выше пороки мне наглядно демонстрирует Клемент.
После отпущенного им загадочного замечания все мои старания выжать из него объяснения наталкиваются лишь на молчание, пренебрежительное хмыканье да пожатие плечами.
Через десять минут я выкидываю белый флаг.
— Можем мы хотя бы обсудить наши дальнейшие действия?
Возвращаемся к изначальному плану.
— Попробуем в другом ломбарде?
— Ага. Дай знать, как вычислишь, куда ехать.
Я достаю смартфон и нахожу ближайшую точку из составленного ранее списка. Таковая всего лишь в пяти километрах.
— По этой дороге еще километра полтора, а потом я скажу.
Клемент кивает, и дальше поездка продолжается в молчании.
По мере приближения к «Барлоу Браун» я не без облегчения отмечаю, что по социальной шкале окружающая местность в целом располагается определенно повыше района «Пауэлл энд партнере». За окнами мелькают пара антикварных магазинов, кофейня и автосалон со стоянкой, заставленной престижными немецкими моделями.
— На вид как будто побогаче.
— Да уж, пупсик, деньги здесь определенно водятся. Вот только не знаю, хорошо ли это.
— Почему?
— Солидный бизнес с законом предпочитает не конфликтовать.
— Зато и попытка вооруженного ограбления менее вероятна.
— Тут ты права.
Когда мы выбираемся из машины, Клемент оглядывается по сторонам, затем достает из-за пояса стартовый пистолет и бросает его в канаву. Хотя оружие и ненастоящее, я только рада избавлению от него.
Под моросящим дождем мы доходим до крылечка «Барлоу Браун». От фасада этого ломбарда, по сравнению с «Пауэлл энд партнерс», так и веет престижем. Кирпичная кладка выкрашена в темно-синий, а название фирмы над витриной выведено прямыми золотыми буквами в треть метра высотой.
Другое отличие заключается в запертой двери. Объявление в витрине уведомляет, что следует нажать на кнопку.
Я давлю на стальную кнопку, и из-за стекла доносится писк зуммера. Через несколько секунд щелкает замок, и Клемент толкает дверь.
Вот «Барлоу Браун» интерьером и вправду больше похож на ювелирный магазин, нежели на ломбард. Справа и слева вдоль стен тянутся витринные стенды, демонстрирующие во всей красе часы, браслеты, кольца и ожерелья. У задней стены еще один стенд, и этот служит прилавком, о чем свидетельствует водруженный на него кассовый аппарат. За витриной темнеет узкий арочный проход.
Оттуда-то и появляется мужчина, который тут же встает за прилавком.
— Привет, ребята. Ну и денек сегодня, — говорит он с теплой улыбкой. Его произношение среднего класса мягкое, словно масло.
Мы направляемся к мужчине, и меня прямо-таки ошарашивает его привлекательность. Судя по седым прядям, испещряющим его каштановые волосы длиной почти до плеч, и сетке тонких морщинок у темно-карих глаз, ему, должно быть, хорошо за сорок. Широкие плечи облегает белая рубашка, закатанные по локоть рукава которой, очевидно, призваны подчеркнуть загар на руках. Автоматически отмечаю отсутствие обручального кольца.
— Это вы здесь босс? — осведомляется Клемент.
Улыбка становится шире, демонстрируя ряд белых зубов.
— Что ж, коли счета оплачиваю я, пожалуй, босс тоже я. Ричард Барлоу, приятно познакомиться.
Происходит обмен рукопожатиями, и я заливаюсь краской, когда Клемент представляет меня Луизой. Как будто мало мне того отрадного обстоятельства, что сегодня утром я немногим симпатичнее мешка с дерьмом.
— Так чем могу помочь? — осведомляется Ричард.
«Клемент, пожалуйста, только не называй его Диком!»
— Дело у нас несколько необычное, Дики.
«Хм, это лучше или хуже, чем Дик?»
— К нам в руки попала одна вещица, и мы в полной растерянности, как же нам поступить.
— Звучит интригующе.
— Луиза объяснит.
Взгляд Ричарда обращается на меня, и его чарующие глаза вызывают у меня трепет в местах, которым, вообще-то, в данный момент следует сохранять спокойствие.
Старательно излагаю байку о найденном под половицами слитке, но все равно чувствую, что тороплюсь и теряюсь.
— Так вот, Ричард, хотелось бы знать, не интересует ли это вас, — воркую в заключение я.
К моему облегчению, улыбка с его лица не исчезает, и он по-прежнему держится открыто и радушно.
— Я бы соврал, если бы сказал, что ваша вещица меня не соблазняет, — отвечает оценщик. — Тем не менее, боюсь, не могу взять ее.
— Почему же нет? — интересуется Клемент.
— Ломбарды обязаны иметь лицензию, для сохранения которой приходится следовать определенным правилам, большинство из которых касаются приобретения товаров. Покупка или залог какой-либо вещи без вороха бумаг и предъявления удостоверения личности — строжайшее табу, и уж точно мы не станем связываться с вещью, легальное происхождение которой вызывает сомнения.
— А обойти эти правила никак нельзя, Дики?
— Боюсь, нет. Если поймают, с лицензией можно распрощаться. А без нее вести дела невозможно. Риск очень велик, какой бы заманчивой ни рисовалась прибыль. Мне очень жаль, но еще раз нет.
— Значит, вы считаете, что с нами не захочет связываться ни один ломбард?
— Если вам повезет, может, один на сотню, но определенно не в наших краях. Почти всех местных конкурентов я знаю, и, ручаюсь, никто из них к вашему слитку даже не притронется.
— А как насчет Освальда Пауэлла?
Ричард морщится, как будто в нос ему ударила жуткая вонь.
— Освальд Пауэлл как раз и был тем самым единственным на сотню, за что с полгода назад и потерял лицензию. В коммерции ему определенно не место, уж точно не в ломбардном бизнесе.
Я удрученно вздыхаю и протягиваю оценщику руку.
— Что ж, спасибо вам большое, Ричард. Приятно
