Князь крепко сжал челюсти, но потом спокойно сказал:
– Не показывай мне меч, Каструцио, если не собираешься драться. Это все равно, что показать член бабе и сбежать.
К его удивлению, противник не рассвирепел, а расхохотался.
– Надо же, Князь знает толк в бабах. Я уж думал, ты сам вроде бабы.
Его смех повторили остальные.
– Ты ошибся. Помимо члена, у меня еще имеется меч. В тебя я могу воткнуть только его, уж прости.
Теперь заржали над Каструцио.
– Ты мелкий ублюдок! – заорал он.
Князь побледнел.
Это оскорбление было сильным, все заткнулись.
Рука Князя сомкнулась на рукояти меча, еще мгновение, и противники бы скрестили свое оружие, но тут строгий возглас Коллеони прервал веселье.
– Орсини, дал Верне, ко мне! Оба!
Коллеони был в ярости, но что-то подсказывало кондотьерам, что не из-за их стычки. Седины на его висках стало еще больше, вдруг отметила Джованна. А серые глаза, хоть и грозно горели, были красны от усталости.
Он шел впереди них широкими шагами, перед ним все расступались. Отдернув полог своего походного шатра, он вошел, и Каструцио пришлось придержать тяжелую ткань, чтобы та не хлопнула его по шапочке.
Джованна обратила внимание на заваленный бумагами стол и еще одного командира, Франческо Новелло, черноволосого и смуглого от солнца. Он был тоже чем-то расстроен.
– Вы, собаки безмозглые, деретесь из-за любой кости, а между тем у нас есть вещи посерьезнее, – прорычал Коллеони, поворачиваясь к Князю и Каструцио.
– Князь вечно задирается, – начал Каструцио, но Коллеони рявкнул:
– Молчать! Говорить будешь, когда разрешат, выблядок!
Каструцио побелел.
– Или думаешь, я не в курсе, как ты обозвал Князя? Или думаешь, не знаю, чем ты занят вместо тренировок своего подразделения? Ты думаешь, сука блохастая, что я не в курсе всего, что происходит в этом гнилом отряде?!
Коллеони орал так, что у Джованны сердце в пятки ушло. Что-то происходило, раз он в таком состоянии. Раньше она от него столько бранных слов за раз не слышала. Каструцио больше ничего не говорил.
Франческо Новелло прочистил горло и осторожно сделал шаг, выходя из полутьмы шатра ближе к свету. Коллеони вздрогнул, словно вспомнил о нем только сейчас, презрительно смерил взглядом Каструцио и повернулся к Джованне.
– Что, Князь… настало время военных действий. Посмотрим, так ли ты хорош с мечом на поле боя, как в мирное время с этими фиглярами.
Князь сдержанно кивнул головой. Странно, но Коллеони, всегда звал его по имени или фамилии, но никогда по кличке. Теперь Джованна пыталась понять, что значит внезапный переход на прозвище. На мгновение ей показалось, что сейчас командир объяснит, что это за время военных действий. Но, не говоря больше ни слова, Коллеони махнул им обоим, словно отпуская. Каструцио тут же сорвался с места и вылетел наружу, а Князь остался.
Франческо Новелло наблюдал за юношей с каким-то странным предчувствием. Охотник по натуре, он чуял в этом рыжем, зеленоглазом и худощавом мальчишке добычу, но не понимал, почему. Совсем еще ребенок, даже лицо такое… больше детское или девичье, но вот взгляд одновременно пугает и притягивает. Про себя он решил, что Князь может быть непредсказуем. Он слышал о стычке в таверне; уложить Гидо могла только внезапность и яростная атака. Юноша следил за ним и за Коллеоне, как за опасными противниками, но не боялся, а просто был настороже.
И еще Франческо подумал, что Князь как-то дурит их и обманывает. Было в нем что-то неестественное.
– Пришли вести от компании, – повернулся вдруг к Князю Коллеони. – Людовико Сфорца перекупил часть войск. И теперь не ясно, где друзья, а где враги. Вперед придется продвигаться осторожно. Выбери себе людей, Князь. Отправлять в разведку будем всех поочередно. Но стычки в разведке мне не нужны, ясно?
– Да, капитан, – кивнул юноша.
Когда он вышел, Франческо Новелло повернулся к Коллеони.
– Стоит ли посылать молочного поросенка в лапы волку?
– От него одни проблемы, – Коллеони задумчиво бросил взгляд на развернутую карту. – Вот и посмотрим, может он становиться вепрем, или его лучше зажарить до крупной стычки.
Джованна шла по лагерю в сумерках, откуда-то доносился запах жареного мяса, от которого сводило желудок и текли слюнки. Тихие разговоры и смех настораживали, но не надолго: повсюду все были заняты своим делом. Джованна думала о приказе Коллеони и мысленно составляла список тех, кому могла бы предложить присоединиться к себе. Она сразу подумала об Андреа. Пеший воин был с ней честен и дружелюбен с самого начала. Сначала ее это дружелюбие беспокоило: с чего бы вдруг Андреа проявлять участие, если он сам сказал, что в отряде Коллеони благотворительностью никто не занимается? Но потом она как-то прониклась к нему доверием. Ей нравилось даже, что он вечно немыт, зато глаза у него горели весельем и азартом. Что-то было в нем дикое, что-то похожее на то, как Джованна видела этот мир, когда была смела и счастлива.
Она чуяла инстинктивно, что он не ударит ее в спину ножом. Но по-прежнему не знала, почему Андреа оказался в отряде штрафников. А было любопытно. Если бы не он, ее жизнь в отряде была бы более тяжелой. Но все любили Андреа за незлобливый характер и то, как он, возможно, сам того не подозревая, умел притягивать к себе нужных людей. С его помощью она влилась в компанию, а это много для нее значило.
Найти его шатер не составило труда: он был небольшим, потертым, кое-где ткань обтрепалась до бахромы. Сапоги проветривались на улице, значит, Андреа в палатке. Джованна спокойно откинула полог, потому что входила сюда уже не раз.
– Эй, Андреа, не спишь? Есть разговор…
Но она прервалась на полуслове, увидев его обнаженную спину и крепкие ягодицы, сжатые женскими ногами. Андреа ожесточенно двигался, женщина стонала. В шатре стоял запах горячего совокупления и немытых тел.
Джованна подалась назад резко, словно получила оплеуху.
– Не уходи, Князь, сейчас закончу, – простонал Андреа.
Против воли к щекам прилил жар, Джованна отвела взгляд, но увы, теперь память услужливо предлагала еще раз полюбоваться перекатом мышц на спине мужчины. Против воли стоны женщины разбудили в ней самой то, что она старалась спрятать в самые дальние углы памяти: тонкие и длинные, умелые пальцы Марко, оглаживающие ее грудь, его стоны, жар поцелуев, то, как он умел обхватывать губами ее сосок и сжимать его не больно, но очень волнительно.
Жарко стало и внизу живота, а потом зашевелилась змеей странная боль. Джованна, споткнувшись, вылезла из шатра и несколько раз глубоко вдохнула воздух.
Какие-то глупые мысли вдруг полезли в голову: каков Андреа, когда полностью обнажен? Чем пахнет его кожа? Так ли приятно, если он ляжет на нее и войдет в ее лоно? Каково целоваться с бородатым мужчиной? Наверно, он будет груб. Не так ласков, как Марко. Но Джованна почему-то даже хотела его грубости и простоты. Хотелось, чтобы его ладонь грубо сжала ее бедро, и шершавая рука скользнула бы между ног.
