Уговорили браты?
Все отрицательно закачали головами.
— Тады скачите обратно, а я ещё погутарю…
Казаки расстроенно посмотрели на запорожцев и прокричав: — Прощайте браты! Нашей вины нет, вы сами свою долю выбрали — развернулись и дружно ускакали.
— А ты что за гусь такой важный? — свесился со стены Гетман Владмир Орлик — Главный князев подлизун?
— А-ха-ха!!! — вновь заржали запорожцы.
— Я Атаман Подгорный, Василий Буслаевич, — положил руку на шашку атаман — Ныне Тысяцкий, а ранее походный атаман и сотник станицы Пригорской. Сотником назначен при битве за Маршаны, лично бывшим Императором Святославом Вторым, Ярым — оглядел он притихшие стены — За его спасение или кто не слышал о том?
— Здорова Василь — свесился со стены помощник Гетмана и сотник севрюков — Давно не виделись…
— Здрав будь, Гнат, — посмотрел на того внимательно атаман — Жив значит…
— Твоими молитвами — усмехнулся Гнат — Поднялся смотрю? А вроде честный казак был?
— Каким был, таким и остался — огрызнулся Василий — Ты меня Гнат знаешь, я волю, честь и званье казачье на злато и чины не меняю.
— Да ну? — притворно удивился Гнат — А так поглядишь и не скажешь — ухмыльнулся он — Тысяцкий уже…
— Тысяцкого мне круг казачий дал, а не Князь Александр — ответил он и оглядел стены с выглядывающими казаками — Забыли вы браты, что Александр наш Князь, казачий. Он в первую очередь казак, а уже потом — Князь. У нас всё по кону казачьему делается, всё только после собранного круга и только по решению круга. Князь в наши дела не лезет, ему и своих дел с головой хватает. Он целыми днями носится, державу новую строит, что отбили мы у джунгар. Строит городки, остроги, да заставы, нам — казакам, земли лучшие отдаёт. Да не жменю жалкую, а вёрстами отдаёт. Не то, что Император Русийский. Законы у нас справедливые принял и о жителях Княжества заботиться, как о детях своих.
— А что-же он нам такую хилую бухту отдал? — закричал чубатый казак — В самом не удобном месте?
— Это кто вам таку дурость сказал? — удивился атаман.
— Тот, кто брат казакам, а не ворог злобный — ответил тот-же чубатый казак.
— Вона значит как? — задумался на мгновение Василий Буслаевич — Князь вам лучшую бухту выделил, чтобы всю торговлю с заморскими купцами под собой держали и караваны их охраняли. У той бухты и залива, самое удачное расположение, да и земля там отличная, палку воткни, она через неделю прорастёт.
— Да, что ты нам сказки рассказываешь? — перебил его тот-же казак — Брехня всё это…
— А ты кто такой, чтобы тысяцкого перебивать? — стрельнул зло в того глазами атаман — У тебя Гетман не войско казачье, а вольница какая-то?
— То тебя не касается — взвился Гетман — Говори чего прискакал, да проваливай.
— Как скажете браты — ответил атаман и чуть помолчав продолжил — Как скажете. Коли решили вы обороняться и умереть с честью, прошу вас казаки — снова оглядел он стены — Отпустите баб, да ребятишек. Не губите за зря. Не пожалеют никого джунгары, всех вырежут.
— Ну это мы ещё поглядим — многообещающе ответил со стены, тот-же чубатый казак — Кто кого…
— На магомёты надеетесь? — грустно покачал головой атаман — Дело ваше казаки, но отпустите молодух, да ребятишек? Не берите грех на душу…
— Василь за зря просить не будет — вдруг тихо сказал Гнат — Не тот человек…
Гетман недовольно зыркнул, на всегда молчащего ранее Гната и раздражённо поджал губы.
— Лады — оглядел он задумавшихся казаков — Посоветуемся, через час ответим.
— Не пойдёт — резко вскинул голову атаман — Князь вам времени дал, пока кофей пьёт. Если бы вы джунгарских детей не тронули, сам бы с вами говорил, а так… брезгует.
— Щепетильный такой? — захихикал чубатый казак.
— Знаете, как у него приёмная дочь появилась? — разозлился не на шутку атаман — Он её, на поле полном мёртвых рабов нашёл. Еле живую, с отрезанными веками, руками, ногами, на кол посаженную. Над ней глумились, пытали жесточайше, а ей и трёх годков нет… — он оглядел притихших казаков — Десять тысяч казнённых рабов и одна умирающая у него на глазах девочка. Он её собрал заново, по кусочкам собрал, всю волшбу от погибших в себя впитал и через неё пропустил. А когда ей живой крови не хватило, свою кровь в неё влил, да живой и мёртвой водой напоил. Кто-нибудь из вас казаки, потратит на чужого ребёнка живую и мёртвую воду? А??? — пристально посмотрел он, на отводящих глаза казаков — А он потратил не задумываясь. Рабыню дочкой своей назвал. Может у вас есть Князь знакомый, который рабыню удочерил? Или граф? Или боярин? А может Императора такого знаете? Молчите казаки? Отпустите малых, богами заклинаю…
— Хорошо — отвернувшись ответил Гетман — Не ради Князя, ради веры твоей в справедливость и правду. Так браты-козаки? — повернулся он к своим.
— Да!!! Любо Гетман!!! Здрава!!! — закричали запорожцы и стали спускаться со стен.
— Жди — повернувшись к атаману, ответил Гетман — Затягивать не будем.
На что Василий только согласно кивнул и незаметно, облегчённо выдохнул. За стеной раздался громкий, многоголосый плач и возмущённые крики, не все женщины-казачки поддержали решение Гетмана, но приказы Гетмана не оставили им выбора и вскоре, в открывшиеся ворота городка, начали выезжать гружёные телеги с ребятишками и скарбом, да идущие рядом с ними женщины и молодые девчата, с заплаканными глазами. Некоторые продолжали горько рыдать, не обращая внимания на атамана и оглядываясь на закрывшиеся ворота, за которыми остались их отцы, братья, да сыновья.
Я допивал уже третью чашку кофе, когда наконец-то, дело сдвинулось с мёртвой точки и запорожцы отпустили ребятишек с бабами. Конечно это заняло намного больше времени, чем мы ожидали, но никто вокруг не роптал, ясно понимая, ради чего я всё это делаю. Джунгары молча смотрели и молчали, прекрасно зная, моё личное отношение к убийству невинных. Они отлично помнили, чем для джунгар обернулась моя личная месть и почему они тут и живы, в отличие от остальных джунгар.
— Знаешь Зелем-хан — повернулся я к нему — Я тут подумал и решил, больше
