остановиться у дергающегося на земле главы совета и перевести дух.
– Через двадцать три минуты и сорок семь секунд мы все умрём, – заголосил Евлампий. – Кольцо чародеев создало невозможные чары.
– Так уже было в резиденции защитников, – заторможено подтвердила Оксана. – У нас нет шансов!
Она поджала губы и отвела глаза, но я смотрел только на Ирину. Та попыталась улыбнуться в ответ, но бледное лицо застыло, как маска.
– Мы выберемся, – выдавливая слова, пообещал я, а внутри всё похолодело.
– Что же будет со мной? – заголосил хранитель вкуса.
Ужасающий свист прекратился. Я облегчённо вздохнул и заморгал. Мерещилось дикое пламя, бушующее в бездне мировых глубин. Грезился свирепствующий в вышине ветер. Чудились оголтелые волны безграничного океана и незыблемые каменные глыбы. Я ощущал, как наползает гибельная сила. Приближается её разрушительная, давящая мощь. Собственное тело отказывалось подчиняться. Каждое движение давалось с трудом.
– Ты должен уйти, – прохрипел отец.
Я не сразу разобрал, что он говорит. Чтобы опустить глаза, потребовалось несколько секунд. Челюсти неспешно разомкнулись, и я медленно выговорил:
– Как?
Он повёл подбородком. Я проследил движение и понял. Знак высшей воли! После стычки с кардиналом и бегства Оксаны, глава совета перенёс нас в порт Черногорска. Ему понадобилось только повернуть один из лепестков.
Я заставил руку опускаться. Пальцы лениво снижались, едва касаясь цепи. А что если я не успею? Сколько уже прошло времени? Минута? Час? Что если не хватит одного мгновения. Другую руку я потянул к волшебницам. Голем вертелся на плече Оксаны, что-то бормоча себе под нос. Невозможные чары буквально разрывали его на части. Промежутки между камнями сияли. Над головой промелькивали молнии. Камни крутились, будто он собирался превратиться.
– Кольцо чародеев создало невозможные чары. Через девятнадцать девять минут и тридцать три секунды мы умрём. Бежим. Хватай меня. Надо сообщить Люсьену, – как заведенный тараторил Евлампий, повторяя произнесённые слова ранее слова.
Давшие задний ход заклятья творили с ним что-то невообразимое. Голем сверкал, переливался и пыхтел раскалённым паром. Его окутало грозовое облако и, раскидывая крошечные стрелки молний, потащило вверх. Он оторвался от Оксаниного плеча и поплыл по воздуху в мою сторону.
Только бы успеть. Нам лишь надо заскочить в портал и мы окажемся где угодно. Далеко-далеко отсюда. Указательным пальцем я уже мог коснуться каменного бока голема. Оставалось зажать его в кулак. Другая рука нащупала лепесток на знаке высшей воли и повернула. Из кристалла полилось белёсое сиянье – волчья тропа приготовилась принять путников. Сколько же прошло времени? Я покосился на каменных идолов, но площадку затянуло непроницаемым маревом. Тёмная стена, бурлящая каменной крошкой, перемешанной с землёй и песком, приближалась. Она безжалостно вдавливала в площадку вздрагивающих в конвульсиях оборотней. Сверкали, рассыпаясь в затухающие искры, когда-то произнесённые заклятья. Давно потухли колдовские огни. Треснув, обрушился проход в пещеру с копией трона Властелина. Гибельная волна подступала ближе, и я с ужасом понял, что не успею. Внутри всё сжалось. Я не дотянусь до Ирины. Как бы ни старался, я не перегоню невозможные чары. Ужас вцепился в меня мёртвой хваткой. Нам не спастись! Что же теперь умирать всем вместе? Какой в этом смысл? Легче от этого никому не станет. Я не могу думать обо всех, я не Властелин. Я жалкий, трясущийся от страха гомункул, который хочет жить, пусть даже такой пародией на жизнь.
Я ухватился за голема, представил, что перемещаюсь за арку на тропу, и дотронулся до бледного тумана, расползающегося из медальона. Я бы хотел отвести взгляд, чтобы не видеть их лиц, но гибельные чары не позволили даже этого. Передо мной застыли два скрюченных силуэта. Оксана так и не повернула головы, но до того, как меня втянуло внутрь, я успел увидеть глаза Ирины. В них метались ужас и отчаяние, но даже сквозь них пробивалась надежда. Я попытался не смотреть, но тяжелые веки даже не сдвинулись с места. Мне никогда не забыть выражения её. Оно будет преследовать меня всю жизнь.
Как только молочная мгла рассеялась, и я попал в узкий лаз, Евлампий перестал талдычить всё то, что уже говорил раньше, и ошеломленно замолчал. Отталкиваясь руками и ногами, я быстро пополз вперёд.
– Ты убежал! Ты бросил их! – заорал голем.
– Превращайся! – закричал я в ответ. – Если не остановишь колдунов, мне незачем будет убегать!
Евлампий понял меня с полуслова. Маленькие ноги мгновенно развалились на булыжники, а из рук стремительно ударили столбы пара. Когда мы выскочили из лаза, он уже вырос и мгновенно унёсся прочь. Я даже не успел осмотреться, когда услышал первый залп. Ближайший ко мне, стоящий у самого края площадки, колдун в глухом капюшоне взлетел в воздух. Сноп молний и дикого ветра в клочья разорвал его плащ, моментально растерзав бледное тощее тело. Я заметил каменный вихрь, летящий вдоль обрыва. Следом пронёсся сам голем. Раздался еще один громоподобный выстрел. По мерцающей пелене, накрывающей скалу советов, прошла рябь. Я бросился сквозь арку, но лишь отлетел назад, наткнувшись на гибкую стену.
С противоположной стороны площадки послышались еще залпы.
– Один, два, три, – посчитал я и снова кинулся на преграду.
Меня отбросило назад, я запнулся и полетел на дорожку, в кровь разодрав ладони и расцарапав ногу. Мгновенно вскочил и снова бросился в бой. Я не могу их потерять, только не сейчас. У меня больше ничего не осталось. Проклятое утро итак отобрало у меня всё: отца, самоуважение, даже собственное тело.
Вдалеке прогремели новые залпы. На этот раз преграда не смогла меня остановить, только замедлить. И хоть каждый шаг давался великими усилиями, я пёр вперед. Землю, под оплывшими каменными лужами идолами, покрывали неподвижные тела. Я бесстрастно переступал через них и шёл дальше. Сожалеть буду потом, а сейчас на счету каждая секунда.
Волшебницы лежали в самом центре площадки, рядом с главой совета. Они не шевелились, так же как все остальные.
Я не мог опоздать! Так не бывает! Я всё сделал очень быстро. Быстрее было просто невозможно!
Издалека доносился треск молний и вой ветра. Мерцающая пелена над головой побледнела, и я, уже не чувствуя сопротивления, побежал. Упал на колени, схватил Ирину за плечи и прижал к себе.
– Я верила, что ты вернёшься, – тихо прошептала она.
Оксана ахнула и приподнялась на локте.
– А я думала, ты нас бросил!
Я покачал головой.
– Кроме вас у меня никого нет.
Я посмотрел на оборотня, которого считал отцом. Сердце разрывалось от боли. Оно не хотело верить, что он не воспитывал меня, а лишь вёл к намеченной цели. Не заботился, а сохранял самую
