с хорошим фильмом — я заслужила. Но Дашка, всё это время читавшая что-то в телефоне, вдруг вскрикивает, закрывает рот рукой, а в глазах паника отражается.
— Что такое? — спрашиваю, бросая в чашку с кофе две ложки сахара. — Даш, ты меня пугаешь!
Я отставляю чашку так резко, что горячая жидкость выливается на руку, обжигает пальцы. Шиплю от боли, но это неважно, когда Даша в такой панике.
Беру её за плечи, легонько встряхиваю, но она как-то странно на меня смотрит и прячет телефон за спину. От меня прячет!
— Даша, что такое? Даша!
Моя милая смешная заучка Даша пытается вырваться, злится. Борется, как волчица за своё потомство, рычит даже. Господи, дурдом!
— Отстань! Не надо тебе ничего видеть! — фыркает и, извернувшись, высокая и сильная, пытается запихнуть телефон в задний карман, но я успеваю перехватить её руку. — Это не о тебе. Яся, не надо!
Мы боремся — мне почему-то очень важно забрать у Дашки телефон, узнать, с чем связана её паника. Будто бы со мной, да? Или мне только кажется?
— Даша, не будь ребёнком, — пыхчу, но она борется, отвоёвывает свой мобильный с таким остервенением, словно это Священный Грааль. — Если там ничего важного, то и не надо так драться. Просто покажи мне, ладно? Что-то случилось, да? Даша!
Она пыхтит, как закипевший чайник, падает на пол, я седлаю её, забыв о достоинстве. Да плевать! Что-то тут нечисто, мне нужно понять, в чём проблема.
— Яся, тебе нельзя на это смотреть, — Даша готова разрыдаться, борется со мной, сжимает крепко свой телефон, и корпус из-за её усилий трещит по швам. — Яся, ну пожа-а-алуйста. Не заставляй… не надо.
Она меня умоляет, и это так на Дашку не похоже. Да с чего бы она так ерепенилась? Что вообще происходит?
— Ладно, Яся, смотри! — Даша нервничает, сбрасывает меня с себя, я перекатываюсь на спину, а в лицо она тычет мне свой телефон.
Вначале я не понимаю, что на экране происходит. Мне стыдно на это смотреть, но с каждой минутой картинка становится чётче, осязаемее. Узнаваемой.
На экране я. И Демид. Мы с ним вытворяем такое, от чего хочется отвернуться, зажмуриться, спрятаться под землю. Откуда это видео? Оно же… его же не должно существовать. Это невозможно! Он же… он же не снимал! Он не мог снимать!
Задыхаюсь всхлипом, заваливаюсь вбок и прихожу в себя спустя несколько минут: Дашка бьёт меня по щекам, приводит в чувства, но я не хочу просыпаться в мире, где кто-то может увидеть то, чем мы с Демидом ещё недавно занимались. Голые и растрёпанные, увлечённые друг другом и процессом.
Нет, это какой-то кошмар. Мне померещилось!
— Яся, это ничего не значит. Это глупость. Не волнуйся, ладно?
— Откуда у тебя видео? — хриплю, внутренне сжимаясь. Боюсь ответа, но и не получить его не могу. Мне важно знать!
— Яся, — Даша морщится, словно вот-вот заплачет. Ей почему-то очень трудно говорить, она выдавливает слова по капле, делает большие паузы.
Даша всклокочена, как взъерошенный воробей. Перекатывается, укладывается рядом со мной, смотрит в потолок, трётся своим плечом о моё. Открывает рот, сказать что-то хочет, а в дом врывается ошалевшая Ивашкина. Не снимая верхней одежды, в обуви, она оказывается рядом, нависает над нами. На лице самая настоящая паника, а в глазах слёзы.
— Яся, зачем Демид так с тобой?
Что? Демид?..
— Ивашкина, молчи, дура! — орёт Даша, но Олю не остановить, когда таким праведным гневом пылает.
— Что «молчи»? — ещё громче кричит Ивашкина, а мне умереть хочется. — Он разместил это видео в универском чате. Разослал всем преподам. Всем послал!
— Да не он это, — вяло спорит Даша. — Нельзя же быть таким козлом…
— Не знаю… но видео с его профиля разместилось. С его телефона! Во всех вузовских соцсетях эта гадость. От имени Демида! Ясенька, ты что? Яся, не вздумай вырубиться!
Только мне так плохо, что я не слышу никаких призывов. Не могу с собой ничего поделать — проваливаюсь в чёрную пустоту, где нет подлости.
Всё-таки Никита был прав. Он был прав, он всё знал! А я не верила.
Демид не простил меня. И он отомстил, опозорив меня, как я когда-то, по его мнению, опозорила его маму. Теперь все видели меня голой, потной… даже преподы видели!
«Я никогда тебя не обижу, Синеглазка», — звучат в сознании пустые обещания. Ложь, кругом ложь.
И как я могла ему поверить? Дура!
50. Ярослава
Сколько провела в полубредовом состоянии? Не знаю. Может быть, несколько минут, а может, часов. С пола себя поднять не разрешила, так и лежала, глядя мутным взглядом в потолок, и никак не могла понять, за что так со мной. Я ведь подумала, что он мне поверил, что простил, что мы всё выяснили… Ведь всё объяснила! Рассказала о дневнике! Неужели этого было недостаточно?
В какие-то моменты мне казалось, что это какой-то фарс. Глупый розыгрыш, устроенный кем-то другим. Не Демидом. Плевать, какие там факты. Неважно! Лавр не мог так со мной поступить…
Но надежда разбивалась вдребезги под тяжёлым чувством стыда, боли. Эти гнетущие ощущения мешали нормально соображать, сбивали с ног, и слёзы текли по щекам без остановки. Слишком много доказательств того, что это именно Демид и от этого так больно…
— Яська, поднимайся, — рядом присаживается Дашка, убирает с моего лица пряди волос, гладит по лбу.
Её прикосновения успокаивают, выводят из транса.
— Я так рада тебя видеть, — улыбаюсь, словно Дарья из долгого путешествия вернулась. — Спасибо тебе… ты прелесть. Ты меня не бросила.
Даша морщится, решительным жестом отбрасывает все мои слова, плечами поводит.
— Не неси чушь. Куда я денусь от тебя? — наклоняется ниже, пальцем по лбу моему стучит, вдалбливает слова, как неразумному ребёнку: — Ты моя подруга. Мы сколько пережить успели за это время! Конечно, я рядом. И Ивашкина тоже никуда не денется. Да, Оля?
— Ага! — голос Ивашкиной доносится из кухни — меня немного отпустило, и я в состоянии ориентироваться в пространстве. — Ясь, иди к столу.
Даша опасливо косится в сторону кухни, где с таким воодушевлением возится Оля, и, понизив голос, зловеще шепчет на ухо:
— Она возомнила себя кулинаром и сварила отвратительный суп, — Даша закатывает глаза, мол, ничего хуже в жизни не пробовала, но тут же смеётся и бьёт себя по губам. — Ну что я за язва, да? Сама от себя устала…
Даша картинно вздыхает, резко на ноги поднимается и, протянув руку, ждёт, когда отвечу тем же. Я вдруг чувствую
