Ехать пришлось около трёх часов, меня довольно сильно укачало, я сглатывала слюну, сдерживала рвотные порывы. Живот болел так, что мне хотелось согнуться калачиком и лечь.
Когда, наконец, приехали, меня всё-таки вырвало. Охранники стояли и смотрели.
— Что пялитесь, у вас есть салфетки и вода? — мне подали и то и другое. Удивительно. — Спасибо. Укачало.
Мы все вчетвером двинулись в лес, очень медленно, потому что Захар шёл с трудом и немного опирался на моё плечо. А вот мне было не на кого опереться.
Уже в сумерках я нашла живицу, наполнила ею все карманы и объявила, что мы можем возвращаться.
Почему я решила его вылечить, а не помочь ему умереть? Что было бы, откажись я достать эту чудо-траву? Увы, я знала чёткий ответ: тогда бы я не смогла выносить своего ребёнка.
Во время обратной дороги я жевала черенок живицы и всем своим существом верила, что он спасёт моего малыша.
Когда мы вернулись, Захар отправился в мою комнату. В тот день от моего решения зависела жизнь Филина, поэтому мои приказы исполняли.
Мне сразу же сняли ошейник. Я отправилась на кухню, получила в распоряжение всё необходимое, вскипятила воду и залила ею траву, теперь нужно было дать настояться.
На пороге появился сам Филин, его мешки под глазами при новом освещении, казалось, стали ещё больше.
— Ты вовремя, дядя. Ещё пять минут — и можешь пить.
— Что это за трава?
— Живица. Эффект ощутишь почти сразу, или когда проснёшься с утра, с неё очень хорошо спится.
— Не считай себя самой умной. Ты выпьешь её первая.
Мне только того и было нужно.
— Ладно. Я заварила много, хватит и тебе, и мне.
Время подошло. Маленькими глотками я осушила всю кружку. Оставалось только ждать, что трава подействует.
Старик пару минут выжидал, затем сам схватил чайник и плеснул себе отвара. Пока он пил, я налила ещё одну кружку, для Захара. Оставшуюся травку пришлось оставить на кухне, я пожалела, что пожадничала и набрала слишком много.
— До завтра, дядя, теперь для тебя начнётся новая жизнь, совсем новая, с завтрашнего дня всё изменится.
— Что я выпил, ведьма? — он рассвирепел, подумав, что я отравила его.
— Отвар живицы. Я его заговорила, — блефовала я. — Я вернула тебе жизнь, и теперь ты в неоплатном долгу передо мной, — очень глупо было ожидать, что старик поверит в мои фантазии, но я была до наглости смелой.
Я вышла, не дожидаясь ответа. До комнаты меня провожал двухметровый охранник, а в комнате на столе стоял ужин. Захар был по-прежнему закован в кандалы.
— Охранник! Сними с него железо! Почему он ещё в кандалах? — закричала я.
Это был мой последний приказ, который охранник, нехотя, выполнил.
И вот мы остались наедине. Первый делом я протянула Захару кружку.
— Это та травка?
— Да. Она вылечит тебя.
— Мы ездили из-за меня?
«Глупый. И из-за меня, и из-за моего гадкого дядьки, и только в последнюю очередь из-за тебя» — про себя ответила я, а вслух произнесла:
— Не только.
Он выпил, доковылял до столика с едой, запихнул в себя пару кусков мяса, со стоном прожевал и лёг в постель.
Странно, что никто не был против того, чтобы он остался. Без сомнения, это был один из ходов в грязной игре, которую вёл Филин. И я по-прежнему чувствовала себя пешкой.
В комнате не было других кроватей и, конечно же, на ней без труда можно было уместиться вдвоём. Наверное, живица оказала на Захара такое же влияние, как на меня в мою первую брачную ночь. Он потянулся ко мне, словно в сладком забытьи, но по его дыханию я понимала, что он не спит.
— Что ты делаешь? — прошептала я, начиная возмущаться.
— Я хочу тебя… пожалуйста, не отталкивай…
Я повернулась к нему, чтобы убрать от себя его руки.
— Да что с тобой! Между нами ничего, кроме дружбы, быть не может!
Он как будто не слышал и продолжал приставать ко мне. Не выдержав, я хлестнула рукой по его щеке. Этого было более чем достаточно, он убрался на другой конец кровати и сел. Его психика была расшатана настолько, что он снова начал рыдать. Бедный мальчик. Да, он был старше меня года на 3–4, но его всю жизнь толком никто не воспитывал и не любил, в некоторых областях жизни он был ещё совсем ребёнком.
— Захар, повернись ко мне, пожалуйста.
Он остался сидеть неподвижно. Я повторила просьбу, и только после этого он повернул ко мне своё лицо с застывшей на нём гримасой.
— Я понимаю, что жизнь тебя не баловала, и ты пережил большое потрясение, но это не повод потакать твоим истерикам. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда живым, и большую часть жизни ты сможешь провести вне этого ужасного мира, где тебе не место.
Я поучала его так, как привык меня поучать всемудрый Дилан. Конечно, меня почти всегда бесили назойливые советы, но надо же было как-то дать человеку понять, что он не прав. Захар шмыгнул носом, едва заметно кивнул.
— А теперь давай спать. Завтра тебе будет гораздо лучше.
Захар, как ни странно тут же послушался, и уже спустя 5 минут я услышала его сопение.
…Но утром лучше стало не только Захару.
Мне приснился Дилан, я рассказывала ему, что я в полном порядке и что наш ребёнок тоже в безопасности. Рано утром засовы открылись и оба охранника потребовали, чтобы я срочно отправилась к хозяину. Вид у них был перепуганный, как будто к их горлу кто-то подставил нож.
Я начала одеваться, но меня начали торопить, буквально вывели под руки из комнаты. Шли мы быстро.
— Что за траву ты мне подсунула? — закричал Филин, когда я появилась на пороге.
— Доброе утро, дядя, что стряслось-то? Я даже зубы не успела почистить…
— Отвечай! — он метался по комнате туда-сюда почти в истерике.
— Живица, как я и обещала.
— Нет! Ты ведьма! Что ты туда подсыпала?
— Дядя Стас, сядь и услышь меня, — я осталась ждать, пока он немного успокоится. — Ну, сядь же, черт возьми! Чем ты недоволен? Вижу, выглядишь ты намного лучше.
— Да! Ты обещала, что вылечишь меня, а не…
— А не — что?
Он жестом велел охране убраться за дверь.
— Всю ночь со мной разговаривали моя умершая невеста и родители.
— Которых ты убил…
— А теперь умрёшь ты!
— Эмм, нет! Я взялась тебе помогать, а ты сразу — убить. Кстати, из нас троих, выпивших отвар, кошмары снились только тебе! — я говорила с улыбкой и насильно держала эту улыбку на лице, чтобы он не чувствовал моего страха.
