Больше никого не выдвинули, и меня выбрали единогласно. Если другая хэнё хотела занять место главы, мне об этом не сказали.
Я торжественно огласила свои первые указания:
— Сегодня мы войдем в море с осторожностью. Давайте весь остаток этого цикла погружений будем придерживаться благоразумия. Наши души измучены, и мы не знаем, чего от нас хотят боги и богини. Мы сделаем дополнительные подношения. Пусть начинающие ныряльщицы держатся у берега, а младшие и старшие ныряльщицы за ними присматривают. В следующий раз, когда мы отправимся на более глубоководные участки, пусть все будут целы и невредимы.
Мой план означал, что какое-то время мы будем зарабатывать меньше, но никто не стал спорить.
— И еще насчет распределения по парам, — продолжила я. — Хочу спросить у Ку Сун, не хочет ли она нырять со мной.
Ку Чжа уставилась на собственные руки, сложенные на коленях, боясь посмотреть на сестру.
Но Ку Сун дала неожиданный ответ:
— Мы с сестрой с самого детства ныряли вместе. С ней мне будет безопаснее, чем с любой другой хэнё.
Несколько женщин изумленно охнули. У меня самой в душе поднялась волна горечи и упреков, но я лишь сказала:
— Тебе решать. — А под конец произнесла слова, которые когда-то слышала от матушки: — Каждая женщина, уходящая в море, несет на спине собственный гроб. В подводном мире мы тянем за собой груз тяжелой жизни. — И добавила от себя: — Прошу вас, будьте осторожнее — сегодня и всегда.
* * *
Я быстро освоилась с новыми обязанностями. Все, чему меня учили мать и свекровь, естественным образом шло в дело, и мне нравилось думать, что с первого дня меня уважали за взвешенные решения. Я глава кооператива! Интересно, что подумала Ми Чжа, когда услышала эти новости. Может, и вовсе ничего не подумала, потому что у нее как раз начались свои проблемы.
По деревне пошли слухи про последний день Ван Сон. «Ее тогда тошнило», — многозначительно сказала мне жена мясника. Женщина, которая молола просо, заметила: «Кого из нас не тошнило в первые месяцы беременности?» «Она слишком много общалась с сыном Ми Чжа», — шепнула мне ткачиха, когда я пришла купить муслин на платье для Чжун Ли. Слухи распускала не я, хотя, стыдно признаться, иногда хотелось. Никакая месть не стерла бы боль, которую причинила мне Ми Чжа, но так мне стало бы хоть немного полегче. В Хадо до сих пор хватало людей, с самого начала не доверявших Ми Чжа — дочке коллаборациониста и жене человека, который работал на американцев и жил сейчас на материке. А теперь против Ми Чжа говорило еще одно обстоятельство: возможно, из-за ее сына забеременела Ван Сон. «Может, девочка боялась рассказать матери», — сказала жена мясника. «Может, Ё Чхан отказался жениться», — рассуждала женщина, которая молола просо. Все строили теории, и версии были самые разные: одни считали, что Ван Сон нервничала и поэтому была невнимательна, а другие решили, что она стыдилась беременности и специально позволила течению себя унести.
Мои дочери, на удивление, ни как не реагировали на сплетни. Чжун Ли, возможно, была слишком юной и стеснялась говорить со мной о таких вещах, да и я не очень-то хотела обсуждать с ней секс, но у Мин Ли я в конце концов спросила, правда ли то, что говорят люди.
— Ох, мама, ты вечно думаешь самое худшее про Ё Чхана и его семью. Они с Ван Сон просто дружили. Мы лишь хотели научить Чжун Ли ездить на велосипеде, вот и все.
Я так и не поняла, можно ли ей верить.
* * *
Настал день, когда учитель О повез Чжун Ли на автобусе в город на конкурс. Они вернулись через три дня и привезли чудесные новости: моя дочь победила. Я купила ей велосипед, чтобы избежать ее дальнейших встреч с Ё Чханом, но все равно не избавилась от тревоги. «У тебя и правда вырастет большая попа», — предупредила я Чжун Ли, но она только рассмеялась и укатила прочь. И когда дочь скрылась за углом, я поняла, какую ужасную ошибку совершила. Может, Чжун Ли больше и не нужны уроки езды от Ё Чхана, но теперь они смогут кататься вдвоем, а мне придется рассчитывать только на слухи, чтобы узнать о делах дочери.
Через неделю после конкурса к нам опять зашел учитель О.
— Еще одна прекрасная новость! — объявил он. — Чжун Ли отобрали для учебы в средней школе Чеджу.
Мне бы порадоваться, но я сразу переключилась на практические соображения:
— Слишком далеко, чтобы каждый день ездить туда и обратно.
— Ездить не придется: девочка будет жить в городской семье.
Это было еще хуже.
— Чжун Ли всего двенадцать, — возразила я, — и я не хочу с ней расставаться.
Учитель О нахмурился.
— Все дочери хэнё ездят на дальние работы. Даже вы…
— Но я уехала из Хадо только в семнадцать, и у меня не было выбора.
— Если Чжун Ли поедет в эту школу, — продолжил он, словно заранее подготовил ответ, — то потом сможет поступить в колледж или университет на материке. А то и, — глаза у него заблестели, — даже в Японии.
Но это были слишком далекие планы.
— Как это она уедет с Чеджудо на материк, а тем более за границу? — спросила я. — Власти никогда этого не допустят.
— Почему же? Потому что ваш муж был школьным учителем?
— Потому что мы подпадаем под принцип коллективной ответственности. Нас…
— Я полагаю, власти сейчас скорее воспринимают вас как главу кооператива ныряльщиц. Ваши мать и свекровь тоже возглавляли кооператив. Думаю, это сыграет свою роль. И потом, Чжун Ли не мальчик, а ведь именно мальчики сулят проблемы в будущем. Я слышал истории о том, как в одних и тех же семьях сыновей не принимали в школу или военную академию, а дочери спокойно перебирались на материк в университет или на работу.
— Не знаю, может, для кого-то это и срабатывало, но у меня три члена семьи погибли во время Инцидента третьего апреля.
— Вы не понимаете, — сказал учитель О. — В случае Чжун Ли власти уже решили сделать вид, что все в порядке.
Я растерялась.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Девочка очень способная. Может, за нее замолвил словечко доктор Пак…
Это уже было что-то новенькое.
— Так где тут правда? — прямо спросила я учителя. — Власти просто решили отступиться или помог доктор Пак? Или дело в уме Чжун Ли? Или в том, что она не мальчик?
— А какая разница? Ей предоставили возможность, которая мало кому дается. — Внимательно посмотрев на меня, учитель О добавил: — К тому же вам больше не придется волноваться, что она раскатывает на велосипеде по олле с мальчиком постарше.
Больше аргументов не понадобилось.
* * *
Мы собрали одежду Чжун Ли и те немногие книги, которые у нее были. Вся семья проводила мою дочь до автобусной остановки, где нас уже ждал учитель О. На дороге было полно людей, идущих на рынок. Женщины повязали головы белыми шарфами и несли корзины на сгибе локтя; мужчины высоко закатали штанины, а шапки из конского волоса плотно натянули на уши. Один крестьянин вел осла, который тащил на себе огромную связку туго набитых мешков из рогожи. В обе стороны по дороге не видно было ни единой машины, грузовика или автобуса. До Сэн, Мин Ли и я не могли перестать плакать. Мои отец, брат и сын стояли поодаль, пытаясь скрыть свои чувства. Чжун Ли, однако, не грустила: ее переполняло радостное возбуждение.
