Вот они, доблестные стражи закона и порядка в Эроле.
— Тело наверняка… подпортится в таком помещении, — напомнила немного нервно я. Идея альтер эго, конечно, была стоящей… Но и вот так надругаться над чьим-то трупом тоже категорически не хотелось.
«Отчаянные времена — отчаянные меры», — менторским тоном напомнила мне другая я. Для нее все было в порядке вещей.
Вторая личность смотрела на все без лишних эмоций, как я могла судить. Оставалось только гадать, всегда она была именно такой, или на нее повлияла последняя роль.
— Ладно, если здесь мы со всем разобрались, то стоит нам с вами, ларэ Уиллер, поговорить с глазу на глаз, — с очень недобрым взглядом заявил кахэ и, схватив меня за плечо, просто потащил прочь из туалета.
«Ну, вот и пришел час расплаты», — пробормотала субличность внутри меня, чем, разумеется, тоже ничем мне не помогла.
Ладно, он меня в любом случае не убьет, даже если ему и хочется. А ему хочется.
Неужели все-таки…
— Понравилось выставлять меня идиотом? — осведомился неестественно светским тоном Милад и взял меня под руку. Ну да, так мы привлекали куда меньше внимания, чем когда он тащил меня едва не за шкирку как провинившуюся кошку.
— Полный восторг, — ответила я, понимая, что какими бы ни были последствия, оно того стоило. Хотя бы раз натянуть нос Динесу Миладу! Да после такого и умереть не страшно.
— Рад, что удалось доставить вам радость.
Интересно, он меня быстро убьет или все-таки помучает для начала? Подозреваю, фантазия у кахэ богатая.
— Вы не замечали за Николсоном чего-то странного? Несоответствующего обычному поведению?
Убийство, похоже, временно откладывается по техническим причинам. Можно немного порадоваться. Глупо было думать, что ларо Милад, умудренный долгой жизнью и службой в секретной службе, вдруг поставит свое пострадавшее самолюбие выше порученной миссии. Конечно же, сперва он доберется до Соловья, а после уже меня гарантированно убьет.
Я задумалась, пытаясь вспомнить все подробности касательно партнера по съемкам.
— Ничего подозрительного. Совершенно ничего. Впрочем, мы не так уж и хорошо общались с Николсоном прежде. То есть при его жизни.
Так странно, все это время, оказывается, рядом находился кто-то, укравший лицо и жизнь Лесли Николсона, талантливого актера.
— Вы ведь изначально явились именно за ним, за Соловьем, — вполголоса произнесла я. На самом деле, в этом я была совершенно уверена, и не требовалось, чтобы Милад что-то подтверждал.
Кахэ покосился на меня и с усмешкой произнес:
— Даже боюсь предполагать, кто из вас двоих так сообразителен.
Хотелось сказать, что это я, настоящая я… Но вряд ли субличность позволит так легко солгать, особенно сейчас, когда, кажется, ее силы возросли еще больше.
— Кажется, это все-таки ее теория, не моя, — признала я с обреченным вздохом.
Почему-то не было даже тени сомнений, Динес Милад, разумеется, в курсе, кто из нас двоих говорил. Как только ему удается? Впрочем, он же, как можно судить, один из самых умелых ловцов неприметных певчих птичек.
— Все верно, меня отправили сюда именно за Соловьем, — не стал отпираться кахэ. — И даже самую малость не по себе из-за того, насколько легко меня раскусила искусственно созданная личность.
На меня снова искоса посмотрели.
— Как ни странно, я прибыл в Эрол в первую очередь по просьбе ларо Анейрина э Аранрода.
«Вот это сюрприз, — хохотнула субличность. — А ведь они с дедулей друг друга не выносят, это с первого взгляда понятно любому».
— Вам удалось меня удивить. Ларо Анейрин — глава Соловьев. Зачем ему понадобилась помощь кахэ в том, чтобы управиться с одним из своих подчиненных? И с какого перепугу вообще южанам позволили вмешиваться в дела перворожденных?
Все казалось сущим бредом и картинка, которую я кусочек за кусочком складывала в сознании, теперь снова развалилась. Я могла понять, почему каэ Орон помогает кахэ в этой истории. Они состояли в весьма специфическом, на взгляд человека, но все же родстве. Но — демоны подери меня! — эльфы тут определенно ни при чем.
Кахэ выглядел самодовольно. Я уже видела у других такое выражение лица, так выглядят те, кто знает нечто, другим неизвестное. Высокомерие, гордыня и насмешка.
— Какого цвета глаза у членов рода Аэн, рода, что главенствует в Доме Эррис?
Я замерла, вспомнив и мгновенно все осознав. К сожалению, Динес Милад упустил этот момент моего откровения и продолжил идти вперед как ни в чем не бывало, в итоге я чуть не упала лицом вниз на пол.
У Аэнов лиловые глаза, уж об этом мне, помешанной на истории Риннэлис Тьен-и-Аэн, отлично известно. Как и известно мне то, что этот цвет не встречается у чистокровных южан никогда. Его Аэны получили от мужа основательницы своего рода и заодно Дома Эррис, которая вышла замуж в пику родне. За эльфийского менестреля.
За проклятущего эльфийского менестреля! О чем мне тоже было отлично известно все это время!
— Муж Айис, первой из Аэнов, был Соловьем? — прошептала я, пораженная собственной догадкой. — Он действительно был из перворожденных? И не простых перворожденных…
А ведь вторая я если и не знала наверняка, то о многом догадывалась. Вот же стерва!
Но если Риннэлис Тьен жила семь веков назад, то страшно даже представить, когда Айис Аэн заключила брак. Полторы тысячи лет назад? Две тысячи лет назад? Еще раньше? И даже спустя столько лет это все еще в счет?
«У долгоживущих другие представления о родстве и обязательствах, с ним связанных», — прокомментировала невозмутимо вторая я.
— Вас послали сюда как подчиненного Риэнхарна Аэна, чтобы помочь дальнему родственнику, — обалдело прошептала я, пытаясь осознать все масштабы произошедшей истории, корни которой уходят в века настолько глубоко, что голова шла кругом.
Изначально было глупо полагать, будто все дело исключительно в заботе о репутации Риннэлис Тьен. Уж она-то при жизни наворотила столько, что ни один дурацкий сериал не мог очернить ее образ. Репутация Риннэлис Тьен волновала вовсе не Риэнхарна Аэна, тот прекрасно знал, что в памяти его названная сестра останется такой, какой и была при жизни.
— Вынужден признать свою ошибку, — покаянно опустил голову Динес Милад, — сперва я считал, именно вы убиваете, когда вторая личность берет верх.
Субличность зловеще и громко расхохоталась, и у меня тут же разболелась голова, причем так мучительно, что впору было просить о топоре.
— О, да хватит уже, — взмолилась я, — все уже в курсе, что ты никого не убивала.
«Но это вовсе не значит, что не могла этого сделать, — принялась насмехаться надо мной стерва. — Еще как могла. Представь, каково было бы проснуться над еще теплым трупом с руками по локоть в крови?»
