Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
отчаяние позволяют людям лепить злодеев даже из тех, кого они вовсе не знают. Но Кенна никогда не была злодейкой. Она была жертвой. Такой же, как и мы все.
Время подходило к восьми, хотя солнце еще не село, и Диэм пора было спать. Я думал, что Кенна еще не готова уйти, но все же предвкушал последствия этого дня. Я хотел побыть с ней вдвоем, с ней рядом, когда она начнет понимать то, что, я уверен, стало лучшим днем ее жизни.
Дверь открылась, на террасу вышел Патрик. Он не стал садиться. Оперся на перила и молча смотрел во двор.
Когда прошлым вечером я оставил им с Грейс это письмо, я ожидал какой-то немедленной реакции. Я не знал, какой она будет, но думал, что что-то получу. Сообщение, звонок, стук в дверь.
Но ничего не произошло.
Через два часа я наконец набрался мужества и поглядел в окно на их дом, и там горел свет.
Я никогда не ощущал себя таким беспомощным, как в тот момент. Я думал, все мои усилия оказались напрасными, но утром, после восьми бессонных часов, услыхал стук в дверь.
Когда я открыл ее, там стояла Грейс одна, без Диэм, без Патрика. Ее глаза опухли, похоже, от слез. Она сказала:
– Я хочу видеть ее.
Мы сели в грузовик, и я отвез ее, не зная, чего ожидать, – собирается ли Грейс принять Кенну или отвергнуть ее. Когда мы приехали к Кенне, Грейс обернулась ко мне, не выходя из машины, и спросила:
– Ты ее любишь?
Я кивнул без малейшего колебания.
– За что?
В ответе тоже не было колебаний.
– Увидишь. Ее гораздо проще любить, чем ненавидеть.
Грейс несколько минут молча посидела в машине. Потом мы вышли и вместе поднялись по лестнице. Она нервничала так же, как я. По пути она сказала мне, что хочет поговорить с Кенной наедине. Как ни трудно мне было не знать, что они скажут друг другу, это все же было легче, чем не знать, что думает обо всем этом Патрик.
У нас не было времени поговорить об этом. Думаю, потому он сюда и пришел.
Я надеялся, что они с Грейс заодно, но могло быть и наоборот. Может, он согласился принять Кенну только потому, что этого хотела Грейс.
– Что думаешь? – спросил я его.
Патрик задумчиво поскреб подбородок. И ответил, не глядя на меня.
– Если бы ты задал этот вопрос несколько часов назад, когда вы только приехали, я бы сказал, что все еще зол на тебя. И что не жалею, что врезал тебе.
Он помолчал, сел на верхнюю ступеньку крыльца, зажал ладони между колен и поглядел на меня.
– Но когда я увидел вас вместе, это переменилось. Когда я увидел, как ты на нее смотришь. То, как ты прослезился, когда Диэм залезла к ней на колени после ужина. – Он покачал головой. – Я знаю тебя с тех пор, когда ты был как Диэм, Леджер. И ни разу за все эти годы ты не давал мне повода усомниться в тебе. Если ты говоришь, что Кенна достойна Диэм, я тебе верю. Это самое малое, что я могу сделать.
Черт.
Я отвернулся и утер глаза. Я так и не знаю, что делать со всеми этими чертовыми чувствами. С тех пор как Кенна вернулась, их стало слишком много.
Я понятия не имел, что ему ответить. Может быть, ничего. Может быть, его слов достаточно.
Мы посидели молча пару минут. Но это была другая тишина, чем та, в которой мы сидели обычно. На сей раз она оказалась тихой и уютной и вовсе не грустной.
– Черт возьми, – сказал Патрик.
Я повернулся к нему, но он смотрел на что-то во дворе. Я проследил его взгляд… нет. Не может быть.
– Будь я проклят, – тихо сказал я. – Это что… Это чертов голубь?
Да. Это был он. Настоящий голубь. Настоящий живой бело-серый голубь ходил по двору, как будто бы это не было совершенно не подходящее для птицы время во всей истории птичьего племени.
Патрик рассмеялся. И его смех был полон радости.
Он так смеялся, что я тоже рассмеялся.
Но он не плакал. Впервые он не заплакал при воспоминании о Скотти, и я подумал, что это огромный шаг. Не только потому, что шансы этого странного голубя приземлиться в этом дворе именно в этот момент были меньше, чем один на миллион, но потому, что никогда раньше ни один наш разговор о Скотти не заканчивался моим уходом, чтобы дать Патрику выплакаться в одиночестве.
А сейчас он смеялся – и все, и в первый раз со смерти Скотти я ощутил надежду. За него. За всех нас.
Кенна побывала у меня дома только однажды, в тот раз, когда неожиданно появилась на нашей улице. Особой радости нам это не принесло, так что, открывая дверь и приглашая ее в дом, я хотел, чтобы ей тут понравилось.
Я предвкушал, что мы с Кенной побудем тут одни и наконец на настоящей кровати. Все наши предыдущие встречи и так прошли почти идеально, но мне всегда казалось, что она достойна большего, чем надувной матрас, мой грузовик или твердый пол.
Я хотел показать ей дом, но еще больше хотел поцеловать ее. Едва закрыв дверь, я прижал ее к себе и поцеловал так, как хотел поцеловать весь вечер. И это был наш первый поцелуй, в котором не осталось привкуса грусти или страха.
И это был самый лучший из наших поцелуев. Он продолжался так долго, что я забыл, что хотел показать ей дом, подхватил ее на руки и отнес прямо в кровать. Когда я опустил ее на матрас, она потянулась и вздохнула.
– Господи, Леджер. Тут так мягко.
Я взял пульт, лежащий неподалеку, и включил массажный режим, так что кровать задрожала. Она застонала, но, когда я попытался опуститься на нее, увернулась.
– Дай мне немножко времени, чтобы полностью оценить твою кровать, – сказала она, закрывая глаза.
Я лег рядом с ней и любовался ее улыбкой. Потом провел рукой по ее лицу, ласково обводя контур губ, едва касаясь их. Потом провел пальцами по подбородку и ниже, по шее.
– Я хочу тебе что-то сказать, – тихо сказал я.
Она открыла глаза и улыбнулась в ожидании.
Я снова коснулся ее лица, ее безупречного рта.
– Последние несколько лет я старался быть для Диэм хорошим примером и прочел несколько книг о феминизме. Я узнал, что для девочки может быть неполезно придавать слишком большое значение внешности, и поэтому, вместо
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
