— А я уже предупредил Векса! Пока за каретой бежал, встретил его — он как раз к Ноэлю с Леей шел! Госпожа Ловель уже, скорее всего, все знает!
В глубине души затеплилась надежда.
— Хорошо. Спасибо тебе огромное! Теперь помоги мне сесть и беги. Нельзя, чтобы тебя здесь увидели. А я. постараюсь потянуть время.
Когда мальчишка тенью выскользнул из кареты, да так ловко, что даже дверь не скрипнула и не стукнула, я, наконец, смогла поднять руку и немного поправить прическу. Сил двигаться, не то чтобы сбежать, не было, а граф вот-вот должен вернуться. Что ж... Если я не могу выйти из кареты, сделаем так, чтобы меня не смогли из нее извлечь.
Я протянула руку к задвижке дверцы, закрыла ее и, используя крохи накопившейся магии, сплавила металл. Теперь муженьку придется потратить время и силы, чтобы выломать эту дверь.
Не прошло и полминуты, как ее рванули. Раздалась ругань, крик, а потом задвижка буквально влетела в карету, осыпая меня древесными щепками. Да уж, магией здесь обладаю не только я. Хорошо хоть сидела сбоку, иначе выбитый кусок металла точно угодил бы в меня.
Потом дверь распахнулась, и в проеме показался взбешенный граф. Увидев меня сидящей и спокойно на него взиравшей, он снова выругался:
— Всегда знал, что женщинам нельзя доверить ничего важного. Даже вставить обычную спицу в волосы эта курица и то умудрилась криво. — Сел напротив, успокаиваясь и вглядываясь в мое лицо. — Давно освободилась? Почему не попыталась сбежать? Неужто разглядела-таки свое счастье и решила остаться со мной добровольно?
— Добровольно я с тобой точно не останусь, — глядя ему в глаза, ответила и скривилась.
— Что за дрянь ты на меня нацепил? Она высосала все силы.
— Ах, вот в чем дело... — он хмыкнул и внезапно приблизился так, что еще немного и наши носы соприкоснулись бы. — Чем же я теперь стал так тебе не мил? Ты ведь сама со мной бежала и тебя все устраивало. Вспомни, как хорошо нам было вместе, как чутко ты отзывалась на мои ласки. — он потянулся к моим губам.
— Дура была, вот и сбежала, — ответила равнодушно и демонстративно отвернулась, от чего он мазнул губами лишь по моей щеке, — а ласки свои можешь оставить при себе. Они меня не впечатлили.
— А ты, оказывается, та еще стерва, — вместо того чтобы обидеться, он явно завелся, а его глаза блеснули азартом, — это будет даже интересно. Пошли! Нас уже ждут, — и потянул меня за руку.
— Стой! — почти прокричала я, представив, как сейчас красочно забурюсь носом в землю
— ноги меня все еще не слушались. Слава Пресветлому, Сквонатти остановился и перестал тянуть меня. — Твой артефакт и правда вытянул все мои силы. Я просто не могу стоять на ногах, — поспешила пояснить, пока он не рванул меня из кареты.
— Даже так? — он вздернул бровь. — Никогда прежде его не использовал. Кто бы мог подумать. Что ж, значит, я понесу свою жену в храм на руках. Символично, не так ли, дорогая? — с издевкой произнес, беря меня на руки. — Цени, не каждый муж так часто носит свою жену на руках.
— Ты мне уже не муж, — парировала я, — и я бы предпочла идти своими ногами, а вернее
— не идти вовсе.
— Ничего, потерпишь, — и обратился к кучеру: — Подожди нас, мы скоро выйдем.
«Ну уж нет, — подумала я, — мы туда даже не войдем».
— Пусти! — я начала извиваться. Для сильного мужчины мои потуги ничего не значат, но я ведь тянула время, а потому сделаю все, чтобы его задержать. — Помогите, люди добрые!
— заорала я на всю храмовую площадь.
— Слушай, ты! — Сквонатти поставил меня на землю и встряхнул так, что клацнули зубы, при этом ухватил за запястья с такой силой, что я зашипела от боли. — Или ты сейчас же заткнешься, или я верну артефакт оцепенения обратно! — и достал припрятанную мной за корсаж платья спицу.
Я сглотнула, не желая снова превратиться в овощ.
Недомуженек понял все правильно и на этот раз просто перебросил меня через плечо. Голосить я перестала, ждала, когда смогу подкопить хоть немного больше магической энергии. Сквонатти уже успел подняться по ступенькам, когда я наконец смогла сформировать небольшой огненный сгусток и направила его ему в филей — с моего ракурса это была самая удобная точка. Сквонатти тут же сбросил меня с плеча и зашипел от боли, пытаясь оглянуться и разглядеть, что произошло с его филейной частью.
— Ты! Ах ты дрянь! — наступал он на меня, сбивая пламя и шипя от боли.
Я усиленно улепетывала на четвереньках подальше от разъяренного мужчины.
Сил, чтобы бежать, у меня все еще не было, а я была в откровенном ужасе от того, с каким диким выражением лица на меня надвигался граф. Не ожидала, что моя эскапада с огненным шаром пройдет так удачно и не продумала пути отступления. Хотя о каких таких путях может идти речь, если все происходит так быстро и непредсказуемо?
Он без труда меня догнал и, подхватив за грудки — даже ткань платья затрещала, — поставил перед собой. Сперепугу я попыталась снова запустить в него огненным шаром, но получилась лишь искра, которая угодила ему в щеку и только еще больше разъярила. Сквонатти снова меня встряхнул и залепил такую оплеуху, что в голове зазвенело, а перед глазами все поплыло.
— Убью, — прошипели мне прямо в ухо, — вот станешь моей женой, и я каждый день буду потихоньку сдирать с тебя шкуру, поняла? Ты узнаешь, как на меня нападать, поняла? Кровью умоешься, дрянь! — и снова закинул меня на плечо и понес в храм.
На этот раз сопротивляться сил ни физических, ни магических не осталось. Все они уходили на то, чтобы остаться в сознании.
Тепло и яркость весеннего дня сменились прохладой и полумраком каменного храма, и я всхлипнула, поняв, что если и задержала Сквонатти, то совсем ненадолго.
— Граф, в чем дело? Кто это? Ваша супруга? — раздался удивленный голос священнослужителя, и меня поставили на каменный пол, придерживая, чтобы не упала.
Я почти висела на графе, приходя в себя после оплеухи и ощущая, как опухает левая щека. Ноги я уже начала ощущать, но продолжала делать вид, что все еще не могу стоять.
— Да, ваше святейшество. Прошу восстановить наши узы.
— Но ваша жена на ногах не стоит! Что здесь вообще происходит?! — как-то наиграно визгливо возмутился низенький толстый священнослужитель, утирая лоснившиеся то ли от пота, то ли от жира лоб и щеки.
Сквонатти отчетливо скрипнул зубами, но изобразил на лице улыбку и достал из-за пазухи кошель с монетами:
— Надеюсь, этот небольшой вклад на нужды храма сможет вас примирить с немного неподобающим видом моей жены. Она просто переволновалась из-за того недоразумения, которое произошло с ее браслетом.
Толстяк принял кошель, взвесил его на руке и спрятал в недра своей необъятной рясы:
— Конечно, в жизни бывает всякое, а женщины — существа нервные и ранимые, — и, приклеив на лицо неискреннюю улыбку, повел рукой в сторону центра храма, где стоял алтарь. — Прошу за мной.
