Я уже начала сожалеть о том, что приняла его приглашение, потому что я никогда не смогу относиться к Джеймсу по-прежнему после произошедшего, но у меня не хватило мужества изменить свое решение, пока он был со мной так обходителен.
Ресторан изобиловал памятными реликвиями эпохи «Битлз». Мы заказали салат, печеный картофель и бутылку вина. Я спросила:
— Как там дела в Социалистической рабочей партии?
Он слегка смутился.
— Я больше туда не ходил — это, видишь ли, не совсем мое поприще. Это порядочные люди, но я вступил туда, только чтобы сделать тебе приятное.
— Чтобы сделать мне приятное! Не помню, чтобы я когда-то высказывалась в поддержку левых взглядов, — воскликнула я. — Я абсолютно не интересуюсь политикой.
— Я тоже, хотя с этими докерами поступают нечестно и я на их стороне. Нет, я вступил, потому что мне казалось, будто ты считаешь меня человеком поверхностным. Я хотел доказать, что и во мне есть какая-то глубина. — Он с любопытством посмотрел на меня. — Я преуспел?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Никогда об этом серьезно не задумывалась.
— Сомневаюсь, что ты вообще когда-то серьезно задумывалась обо мне, — сказал он сухо.
— Ты пообещал не говорить таких вещей, — предостерегающе сказала я.
— Я не пытаюсь тебя осуждать, — заверил он. — Я просто стараюсь холодно констатировать факты. Я слишком сильно давил на тебя. Я полюбил тебя глубоко, страстно, от всего сердца и ожидал, что ты так же полюбишь меня и притом в то же время. Я был не готов ждать. Я не давал тебе покоя. — Он скорчил гримасу. — Я привык получать то, что хочу, понимаешь?
— Включая девушек, которые бросались на тебя с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать, — напомнила я.
— Ах, черт, Милли! — Он подобострастно сжался. — Я тогда перебрал, к тому же я всю неделю ждал твоего звонка. Я не мог поверить, что между нами все кончено.
Я ковыряла вилкой.
— Ты меня чуть не ударил, Джеймс. И ты бы ударил, если бы Том не появился.
На его лице промелькнула боль.
— Значит, так его зовут. — Он перегнулся через стол, положил свою руку на мою и тут же торопливо убрал ее. — Я бы тебя никогда, никогда не ударил, дорогая.
Здесь, в этом уютном месте легко поверить, что это порядочный, благородный человек, которого просто довели до крайности. Если бы у меня были к нему такие же чувства, как у него ко мне, все было бы просто идеально.
Он начал есть без аппетита — только потому, что перед ним стояла тарелка с едой.
— А этот Том, — сказал он сдавленным голосом, — ты любишь его?
— Нет.
— Но живешь с ним?
— Нет.
— А кто он? Как вы познакомились?
— Он был другом Фло. — Я улыбнулась. — У нее был роман с его дедом.
— Итак, история повторяется.
— Что-то в этом духе. — Я пригубила вино. — Послушай, может, сменим тему? — Мне было как-то неловко обсуждать своего нынешнего любовника с прежним.
— Наверное, это будет правильно, — вздохнул Джеймс. — Я пытаюсь быть взрослым человеком, но готов буквально лопнуть от ревности.
Едва прикоснувшись к еде, но выпив все вино, мы вышли из ресторана и пошли по Уотер-стрит к Пиер-Хеду. Я взяла Джеймса за руку.
— Я бы хотела, чтобы мы всегда оставались друзьями, — сказала я.
— Только женщина может предложить мужчине, который от нее без ума, быть ее другом, — сказал он ухмыльнувшись.
— А как бы поступил мужчина в такой ситуации? — спросила я.
— Убежал бы от нее подальше, сменил бы номер телефона, при необходимости переехал в другой дом. Если бы какая-то женщина гонялась за мной так же неустанно, как я за тобой, я бы сделал все перечисленное. Ты была очень терпелива, Милли.
Чем ближе мы подходили к реке, тем сильнее дул холодный ноябрьский ветер. Свободной рукой я пыталась поднять воротник пальто. Джеймс остановился, отпустил мою руку и поднял мне воротник.
— Я был с тобой, когда ты покупала это пальто. Ты еще не могла решить, какой цвет выбрать — этот или черный. Я сказал, что мне нравится черный, и поэтому ты выбрала другой. — Все еще держа воротник за углы, он мягко спросил: — Милли, это действительно все, что нам осталось — быть друзьями?
— Джеймс…
Он отпустил воротник и снова спрятал мою руку в своей.
— Ладно, друзья так друзья. Мне разрешается спросить, можем ли мы увидеться снова в ближайшем будущем?
— Может, как-нибудь вечером на следующей неделе?
Мы перебежали через трассу, вышли к Пиер-Хеду и, опершись на перила, смотрели на огни Биркенхеда, отраженные в волнах Мерси, — ослепительные бесформенные пятна.
— Знаешь, — мягко сказал Джеймс, — мы смотрим фильмы про большую любовь, и на ее фоне мы, обычные люди, кажемся такими заурядными. Мы даже не можем представить себе, что способны испытывать такие же глубокие чувства, как герои этих фильмов. Но за последние недели никто не мог чувствовать себя более опустошенным, чем я. Я был убежден, что если ты не будешь моей, то лучше умереть.
Я не сказала ничего, только вздрогнула, когда ветер поднял мою юбку.
Джеймс внимательно вглядывался в огни, словно там были написаны слова-подсказки, которые он хотел сказать:
— Жаль, я не философ, который может смотреть на вещи более… — он усмехнулся, — более философски. И не набожный человек, который смотрел бы на это с интеллектуальным фатализмом. Я не хожу в церковь, не уверен даже, верю ли я в Бога.
— Ты пришел к какому-нибудь выводу? — спросила я тихо.
— Да: я не хочу умирать. Жизнь продолжается, какие бы страшные события ни происходили. — Он снова усмехнулся. — Я все равно тебя люблю, так же сильно, как и прежде, только не так маниакально. И все равно, — закончил он нарочито бодрым тоном, — я бы этого типа, Тома, придушил.
Начинался дождь, и мы быстро пошли к моей машине. Он спросил меня, что случилось с матерью.
— Грипп. Она уже почти поправилась.
— Ты всегда скрывала меня от своей семьи. Я случайно познакомился с Декланом. Ты меня стыдилась или это что-то другое?
— Нет, конечно, глупый. Просто из-за них я… — Я остановилась. Внезапно мне стало все равно, будет ли он знать обо мне все, что только можно узнать. — Слушай, Джеймс, завтра моя сестра открывает лоток на ярмарке ремесел. Приходи, если будешь свободен.
Я вернулась в квартиру Фло и стала просматривать оставшиеся бумаги. Впервые у меня возникла потребность поторопиться, закончить с письменным столом и заняться остальными вещами в квартире. Я вытряхнула содержимое большого коричневого конверта. Гарантийные талоны на разные электрические товары, все просроченные. Я запихнула их обратно в конверт и бросила его на пол. Следующей оказалась пластиковая папка с банковскими балансовыми квитанциями. Я пролистала их, надеясь, что они помогут понять, как оплачивалась квартира. Может, у Фло был постоянно действующий заказ, это объясняло бы, почему не заходит сборщик квартплаты и почему не приходят счета на оплату газа, электричества, запросы об уплате муниципального налога и другие подобные бумаги. Я сделала себе замечание за свою небрежность. Давно следовало связаться с банком, разобраться в финансовых делах Фло.
