напугала, — засмеялась продавщица.
Никки натянуто улыбнулась. Теперь в ее пачке оставалось всего две сигареты, после чего она должна была бросить курить. Упавший окурок был очень длинным, и при мысли об этом валяющемся на тротуаре страдальце девушку захлестнула волна досады.
— Просто я боялась, что вы уйдете, — объяснила женщина. — Вас зовут Никки, не так ли? Я Ханна.
Внезапно она исчезла под прилавком, а появившись опять, выложила перед Никки книгу. «Дневники и наброски Беатрис Поттер».
— О боже! — выдохнула Никки. Она потянулась к томику, едва решаясь взять его в руки. Осторожно приоткрыла обложку. Издание открывал портрет Беатрис Поттер — пухлые щеки, легкий наклон головы, на тонких поджатых губах играет лукавая полуулыбка. — Где вы ее в конце концов отыскали? — спросила девушка.
— Спецзаказ. Она прибыла из самой Индии.
Вот оно, чайное пятно в виде маленького листка в верхнем углу обложки. Это был тот самый экземпляр, который Никки так страстно хотела приобрести в Дели несколько лет назад.
— Невероятно, — пробормотала она, доставая из бумажника банковскую карту и протягивая ее Ханне, но та отмахнулась.
— Джентльмен уже заплатил, — объяснила она.
— Какой джентльмен?
— Тот, что заказал эту книгу. Я спросила, не желает ли джентльмен заказать доставку домой к нему или к вам, чтобы избавиться от посредника, но он настаивал, чтобы мы держали книжку в витрине на случай, если вы пройдете мимо. Видимо, хотел сделать вам сюрприз. Только поместить ее в витрине я не могла, ведь это означало бы, что она выставлена на продажу, поэтому хранила ее под прилавком, но постоянно высматривала вас и велела парням из вечерней смены делать то же самое. Впрочем, мальчишки, по-моему, воспользовались предлогом, чтобы заманивать в магазин всех девушек, какие им приглянулись…
Дальнейших объяснений Ханны Никки уже не слышала. В голове у нее звучало одно-единственное слово: «джентльмен». Ей почему-то представлялся безликий благодетель в цилиндре, хотя она не сомневалась, что заказ сделал Джейсон. Ему, конечно, пришлось обзвонить все книжные магазины на Коннот-плейс в Дели, и от этой мысли у девушки перехватило дыхание.
— Огромное спасибо, — с чувством произнесла Никки и, прижимая книгу к груди, несколько ошарашенная вышла на улицу. Она миновала кинотеатр, передумав идти на французский фильм. Ветви деревьев образовали над улицей, ведущей к парку, уютную сень. Никки петляла между тенями, ее тянуло под ласковые лучи утреннего солнца. Как только она вошла в ворота Гайд-парка, шум уличного движения стих. Девушка немного побродила по аллеям, после чего отыскала скамейку напротив Кенсингтонского дворца. Издание в ее руках выглядело внушительно. Никки погладила ладонью обложку и поднесла томик к носу, чтобы вдохнуть запах. Девушка всегда немного побаивалась, что если она когда-нибудь найдет эту книгу, то будет с сожалением вспоминать, как поссорилась из-за нее с папой. Но сейчас, закрыв глаза, она думала только о Джейсоне: в ее памяти вставал темно-синий джемпер, в котором он был на их первом свидании, а еще — как у нее екнуло сердце, когда он впервые появился на пороге «О’Райлиса».
Никки долго рассматривала каждую страницу — буквы, беглые наброски. Хотя бумага была гладкая, изображения казались рельефными и подлинными, словно и впрямь были нанесены рукой Беатрис Поттер. Джейсон знал, как важно было Никки прикоснуться именно к этому экземпляру.
Целеустремленные туристы лавировали между расслабленными бегунами и собачниками. Рядом было все, что нужно людям от Лондона: пышная зелень, величественные купола и церковные шпили, деловитые черные такси. Царственное, таинственное место; Никки понимала нетерпеливое желание приобщиться к нему. Ей вспомнились вдовы. Они и до переезда в эту страну мало что знали о таком Лондоне, а после прибытия — еще меньше. Англия символизировала для них лучшую жизнь, и индийцы цеплялись за свое убеждение, пусть даже эта жизнь пугала их и оставалась чужой. Каждый день в этой новой стране был упражнением на всепрощение.
Никки взяла телефон и стала искать номер Джейсона.
— У меня осталось две сигареты, а потом я бросаю навсегда, — сказала она в трубку. — Ты сделаешь это со мной, хорошо?
Она услышала протяжный вдох, точно в ожидании ее звонка Джейсон сидел не дыша.
— Оставь одну мне, — ответил он. Никки объяснила ему, где находится, и стала ждать, наблюдая за группой пожилых велосипедистов, которые медленно проезжали мимо, вдыхая свежий весенний воздух. Ей не терпелось увидеть Джейсона. Она не могла дождаться, когда они начнут все сначала.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В новом кабинете Кулвиндер все сверкало. Она сидела в кресле с подголовником и на колесиках. В рамке большого окна сиял идеальный голубой квадрат летнего неба. Старого здания отсюда было не видно, и Кулвиндер удивлялась, что скучает по нему. Правда, оно было тесным, несовременным и нуждалось в косметическом ремонте, зато там она находилась вдали от мужчин, заседавших в правлении. Там, проходя мимо, они замедляли шаг, точно открытая дверь кабинета приглашала их поглазеть на любопытное зрелище — женщину, созвавшую всех этих старых биби, чтобы выдвинуть требования на собрании Сикхского землячества.
Не требования, напомнила себе Кулвиндер. Разумные просьбы. Финансирование отдельного женского центра, который будет предоставлять бесплатные услуги, например юридические консультации для жертв семейного насилия и занятия спортом в фитнес-клубе, где женщины не будут подвергаться преследованиям. Кулвиндер усмехнулась, вспомнив, какое потрясение отразилось на лицах мужчин, когда она сказала:
— Можете обдумывать наше предложение, сколько потребуется, но с этого момента я желаю присутствовать при каждом обсуждении. Спонтанные решения, принятые мужским междусобойчиком в лангаре, остались в прошлом. Ясно? — Никто не возразил. Кулвиндер кивнула и добавила: — Хорошо. Тогда договорились.
Послышался легкий стук.
— Входите, — проговорила Кулвиндер, но дверь так и не открылась. Раздался еще один стук, погромче. К этому в новом кабинете тоже нужно было привыкнуть: толстая дверь блокировала все звуки как извне, так и изнутри.
— Войдите, — крикнула женщина. Дверь открылась. — Никки!
Когда девушка подошла к столу, Кулвиндер поспешно закрыла газету и встала, чтобы обнять ее. Она увидела, что почтальонская сумка исчезла. Ее место занял рюкзак, набитый книгами.
— Ты усердно училась, — заметила женщина.
— Мне нужно наверстывать. Семестр начинается через несколько недель, а я так много пропустила.
— Уверена, ты все вспомнишь.
— У меня теперь несколько новых предметов. Специальность немного другая.
Никки была ужасно взволнована, когда ей предложили одно из оставшихся мест по программе обучения «Социальный юрист».
— Я хочу предупреждать случаи, которые происходят с девушками вроде Майи, — объяснила она, когда позвонила Кулвиндер, чтобы сообщить ей эту новость, и сердце Кулвиндер наполнилось гордостью. Потом Никки в присущей ей манере заговорила о правах женщин, однако на
