– Вы – новичок, мисс Шалстоун, но новичок талантливый. Рад был с вами побеседовать. Желаю вам успехов на вашем поприще.
Это было слишком похоже на завершение беседы, и Корделия забеспокоилась.
– Благодарю вас, сэр. – Она натянуто улыбнулась. – Встреча с вами так много для меня значит.
Он кивнул и встал.
– К сожалению, я слишком устал и вынужден вас покинуть. Прошу меня простить.
Все остальные тоже встали, озадаченные столь внезапным завершением разговора.
Лорд Кент откашлялся и сказал:
– Извините, сэр, но значит ли это, что вы согласны позволить мне издать одну из ваших ораторий?
– Вы должны понять, что поставили меня в довольно трудное положение, – сказал Гендель, избегая смотреть на лорда Кента.
Корделия затаила дыхание.
– Как так? – не сдержался Себастьян.
Гендель пожал плечами.
– Ничего не изменилось, ваша светлость. После того печального происшествия, когда молодая дама выдала чужую музыку за свою, я не могу поддерживать предприятие вашего брата. Моя судьба зависит от настроений английской знати. Я не могу рисковать своей репутацией.
Лицо лорда Кента исказилось от ярости.
– Но вы сказали, что, если я познакомлю вас с викарием…
– Да. – Акцент Генделя стал более заметен. – Но вы не познакомили меня с викарием. Мне совершенно ясно, что изданные вами сочинения написаны мисс Шалстоун, но другим – нет.
– Другим? Кому другим? – возмутился лорд Кент. – Сочинения были изданы анонимно. Кому какое дело, что композитор – женщина, если ее поддержим мы с вами?
Гендель со вздохом покачал головой.
– Вы мне рассказали про викария. Я рассказал кому-то еще, и буду выглядеть полным дураком, если признаю свою ошибку. Кроме того, вспомнят про ваши прошлые прегрешения. Будут говорить: «Лорд Кент нашел новую возлюбленную». И еще: «У кого на сей раз он украл музыку?»
Увидев, как напряглась Корделия, он добавил другим тоном:
– Я знаю правду, но в Лондоне столько злых языков, что правда мало кого волнует. Я сам в довольно неустойчивом положении, и сейчас, когда признание возвращается ко мне, не могу рисковать своей репутацией.
Он ласково улыбнулся Корделии.
– Разумеется, я не буду вам мешать. Продолжайте издавать ее сочинения, если вам это нравится. Со временем люди оценят их по достоинству… если только под ними будет стоять имя викария.
У нее упало сердце. Несмотря на его резкую манеру, после разговора с Генделем она была уверена, что он примет ее сторону.
Себастьян сделал шаг вперед.
– Если вы сейчас не поможете ему, сэр, Ричард не сможет издавать ее сочинения. Вам что, хочется, чтобы ее карьера на этом закончилась? Вы назвали ее талантливым новичком и сами же закрываете для нее дальнейший путь. Как сможет она продолжать, как сможет работать серьезно, если у нее не будет издателя?
Гендель пристально посмотрел на Корделию.
– Лорд Кент ваш единственный издатель?
Она кивнула.
Гендель задумался.
– Тогда вам следует обратиться к моему издателю Джону Уолшу. Возможно, он согласится напечатать несколько ваших сочинений, если я попрошу его об этом. Вы сможете издать их под своим именем, и никто не будет знать, что вы были связаны с лордом Кентом. Только в этом случае я смогу вам помочь.
Она онемела, услышав его предложение. Работать с издателем Генделя! Об этом она не смела даже мечтать! Гендель предлагал ей то, на что она даже не надеялась!
И тут она почувствовала на себе взгляд Себастьяна. Лорд Кент смотрел в сторону, а леди Джудит ожидала ее ответа затаив дыхание.
И тут она поняла, что не может предать их. Без лорда Кента она никогда ничего не добилась бы. И Себастьян… Она не смогла бы глядеть ему в глаза, если бы бросила его брата на произвол судьбы.
Слезы застилали ей глаза.
– Мне очень жаль, сэр. Благодарю вас за великодушное предложение, но я не могу оставить лорда Кента лишь из-за того, что для него наступили трудные времена.
К ее изумлению, Себастьян покачал головой.
– Корделия, подумайте хотя бы…
– Нет! – поспешно ответила она. Она была уже причиной одной ссоры между Себастьяном и его братом и не хотела другой. – Благодарю вас, лорд Веверли, за вашу заботу, но я должна так поступить. Я не имею права принимать предложение мистера Генделя, как бы великодушно оно ни было.
Гендель смотрел на нее с интересом.
– Вы человек преданный. Прекрасно. Мне остается лишь сожалеть о том, что обстоятельства складываются подобным образом. – Он повернулся к лорду Кенту. – Простите меня. Желаю вам всяческих успехов.
Потом он снова взглянул на нее.
– Оставьте мне хотя бы ноты одной вашей вещицы. Я хочу показать ее своему другу. Чтобы он знал, что потерял. Кто знает, если лорд Кент оставит издательское дело…
Она колебалась, и Себастьян сам взял у нее из рук сумочку, достал из нее ноты и протянул их Генделю.
– Не это, – воскликнула она, заметив, что это именно тот лист, на котором она делала заметки во время концерта.
Но было уже поздно. Гендель увидел ноты и стал вчитываться в них внимательно, мрачнея все больше и больше.
– Что это такое? – спросил он, тыча в ноты пальцем.
– Это… это записи, которые я делала во время исполнения оратории. – Она задержала дыхание. Только бы он не подумал, что она хотела украсть его музыку.
Он смотрел на ее торопливые записи.
– Вы переменили это на хор.
Она кивнула.
– Простите мою наглость, сэр, но мне показалось, что хор здесь более уместен.
Ей хотелось бежать от тяжелого взгляда Генделя, но после всего, что произошло, она не могла не злиться. Даже если она хотела сделать для себя аранжировку его музыки, ему до этого какое дело? Он и не узнал бы об этом, если бы Себастьян не дал ему наугад именно этот лист. Какое право имел Гендель так на нее смотреть, особенно после того, как отказался помочь лорду Кенту?
Она сложила руки на груди и сказала, забыв про осторожность:
– Вы же знаете, сэр, что за народ мы, композиторы. Мы любим потешить себя новыми аранжировками. Но, уверяю вас, у меня и в мыслях не было воровать вашу музыку. – Вздернув подбородок, она добавила самоуверенно: – Если вам будет угодно, можете воспользоваться моим вариантом.
Он удивленно взглянул на нее, но она не стала дожидаться его ответа. Ей надоело доказывать всем, на что она способна. Пусть думает, что ему будет угодно. Он мужчина и все равно поступит так, как пожелает.
