— Очень толково. Она могла провести прямую линию через это «о» в любом направлении, и это все равно выглядело бы просто как отличительное свойство ее подписи.
— Можно мне? — Алекс взял письмо и кивнул: — Ну конечно. Можно было пометить и четверть, и три четверти. Это твой фокус, Фолконер?
Гревилл пожал плечами.
— Один из нескольких, которым я ее научил. Правда, мне и в голову не приходило, что ей придется чуть не всеми ими воспользоваться. — Лицо его помрачнело.
— И как эта информация совпадает с той, что ты получил от нашего приятеля наверху? — спросил Гарри.
— Заброшенные конюшни в стороне от небольшой деревушки, — ответил Гревилл. — Сам он там не бывал и вряд ли сумел бы найти, поскольку ему приказали дожидаться Васкеса на Маунт-стрит с доказательствами, что он подобрался очень близко к Фрэнни. И дальше он должен был ехать в карете с Васкесом и Аурелией. Но конюшни эти могут находиться только по главной дороге или чуть в стороне, так как они не собирались уезжать из города на расстояние, занимающее более получаса езды.
Гревилл похлопал по ладони вторым листком.
— Васкес требует, чтобы я встретился с ним один перед рассветом на перекрестке дорог у деревни Излингтон. Жизнь Аурелии в обмен на мою. — Ноздри его раздулись. — Разумеется, он не намерен оставлять в живых никого из нас. Но прежде чем нанести мне решающий удар, он воспользуется Аурелией, чтобы выбить из меня информацию. Пусть его помощника-инквизитора больше с ним нет, он, и сам отлично умеет выполнять подобную работу, причем с особой изощренностью.
— Он не будет рисковать и убивать ее до тех пор, пока не получит от тебя того, чего добивается, — произнес Алекс. — Если мы сумеем отыскать ее первыми — а я думаю, эти конюшни должны находиться неподалеку от места вашей встречи, — то спасем Аурелию, пока ты разбираешься со своим врагом.
Гревилл кивнул.
— До тех пор, пока она в сознании, она сможет, и сама за себя постоять. — Он говорил бесстрастно, скрывая свой страх за Аурелию. Остроты ума она пока не потеряла, иначе не сумела бы написать такое письмо. Только об этом он сейчас и должен помнить, если хочет мыслить четко и объективно. Сначала безопасность Аурелии, потом смерть Васкеса.
— Верхом к Излингтону, — скомандовал Гревилл. — Мы отыщем конюшни где-нибудь рядом с перекрестком. У Васкеса не будет времени на долгий путь оттуда, где он держит Аурелию, до встречи со мной.
— А что там наверху? — спросил Гарри, сделав деликатный жест в сторону лестницы. — Послать Лестера навести порядок?
— Буду, благодарен, — ответил Гревилл. — У меня нет на это времени. Я уверен, когда он придет в себя, им очень заинтересуются в министерстве. Если его правильно допросить, выяснится, что это неистощимый источник информации. — Губы Гревилла изогнулись в мрачной усмешке. — Посмотрим, как инквизиция умеет противостоять собственным методам допроса.
Я переоденусь, и через тридцать минут встречаемся на Гросвенор-сквер. Поедем по северной дороге. До рассвета у нас еще два часа. Гарри с Алексом ушли.
Бал закончился. Лакеи и грумы бегали взад и вперед, криком подзывая кареты, а гости шумной толпой выходили из дома.
Корнелия с помощью своего верного адъютанта Ливии удерживала крепость, успешно скрывая отсутствие мужа и бормоча обязательные любезности.
— Куда они уехали? — задала Корнелия риторический вопрос, когда последний гость спустился вниз по лестнице и вышел из дома.
— А где Элли? — в свою очередь, воскликнула Ливия.
— Может быть, Гарри оставил записку? — Корнелия отошла от лестницы, внезапно поняв, что смертельно устала, и что у нее очень болят ноги. — Господи, я просто изнемогаю от усталости! — Она вошла в свою гостиную и упала на диван.
В дверь робко постучали, и лакей протянул ей сложенный лист бумаги на серебряном подносе. Корнелия, узнав почерк мужа, жадно схватила записку.
— Спасибо! — И замахала на него рукой.
— Могу я еще что-нибудь принести вам, миледи?
— Нет… думаю, нет. Спасибо. — Она развернула записку. Ливия напряженно ждала. Лакей вышел, и Корнелия сказала: — Они уехали, чтобы привезти обратно Аурелию. Это все, что здесь говорится… До чего это типично, Лив, и так бесит! Ничего о том, что случилось, или где она, или почему все это произошло… — Корнелия швырнула записку на низкий столик, стоявший перед ней.
Ливия наклонилась, взяла записку и тоже прочитала ее.
— Ты еще забыла упомянуть, что Алекс предлагает мне остаться здесь, пока они не вернутся.
Дом затихал, часы тикали, и первые серые лучи рассвета уже появились на горизонте. А обе женщины так и сидели в гостиной в тревожном ожидании.
Глава 26
— Должно быть, здесь, — едва слышно прошептал Гревилл. Трое мужчин сидели верхом на своих конях на окраине крохотной деревушки в предместьях Излингтона. Перед ними находилось полуразрушенное строение — тростниковая крыша прохудилась, каменные стойки ворот у въезда во двор раскрошились. Из-за дощатых стен пробивался слабый свет.
— А полмили назад мы как раз проехали перекресток, — пробормотал Гарри.
Гревилл посмотрел на небо. Полярная звезда побледнела, но все так же указывала на север.
— Я возвращаюсь на позицию.
Его спутники просто подняли руки в знак того, что поняли его, и он направил коня на тропинку, а затем стал пробираться среди деревьев, росших вдоль проселочной дороги, которая вела от перекрестка к конюшне. Добравшись до перекрестка, он занял позицию в стороне, позади гигантского дуба. Необходимо застичь Васкеса врасплох.
Он спокойно сидел и ждал. Нужно очистить сознание от всего и от всех. И, прежде всего от мыслей об Аурелии. В ее власти отвлечь его, сбить с цели, запутать чувством. Гревилл знал, что он должен сделать, когда появится Васкес, а пересмотр планов в последний момент никогда не приводит к успеху.
Когда дверь конюшни отворилась, Алекс и Гарри стояли рядом со своими конями, крепко удерживая их за уздечки и шеи. Они спрятались хорошо, но малейшее движение могло насторожить мужчину, стоявшего сейчас во дворе. Он всматривался в розовеющее небо и прислушивался, напрягшись всем телом. Свет из открытой за его спиной двери падал на серебристые ножны шпаги. Вот он что-то негромко бросил через плечо, и второй мужчина вывел во двор крупного жеребца.
Васкес вскочил в седло, приладил шпагу. Наклонился, чтобы поправить стремя, и карман его фрака предательски оттопырился. Понятно, там пистолет.
Он снова сказал что-то мужчине, державшему коня за уздечку, пересек двор и выехал на проселочную дорогу, которая вела к перекрестку.
Гарри и Алекс стояли в добрых двадцати футах от дороги, причем по ветру, однако оба задержали дыхание, когда Васкес проезжал мимо. Его конь тоже не учуял запаха своих сородичей, и всадник миновал их, не заметив.
