Удивительно, но это подействовало едва ли не вернее моих слов.
— И прошу прощения, что доставлял вам немало проблем, — всё же вздохнул Шинар, — Пожалуй, иногда не меньше Сирхема. Если бы я знал сразу, то вёл бы себя иначе. Отчасти. Не могу гарантировать, что сильно.
Я усмехнулась — невольно, искренне. Кажется, это чувство передалось и брату.
— Спасибо, что позаботились о моей сестре, — серьёзно ответил Ал.
Жених кивнул. И оставил нас снова. Я погладила руку в ладонях и вернулась к собственным убеждениям:
— Ты станешь замечательным королём — если захочешь.
— Лиата, я отрёкся, — поморщился Аделик. — Все видели, они не забудут…
— Они поймут, что ты был под чарами! Уже поняли — Шинар сразу сказал, как только осмотрел тебя, новость разнеслась по двору.
Он скривился сильнее, будто снова погружаясь в пучину отчаяния, и помотал головой:
— Я не хочу. Может, это единственное верное, что я сделал за последние дни.
О Боги!
— Ладно, — отступила я. — Хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Мы теперь вольны делать, что желаем — понимаешь? Всё будет прекрасно, всё обязательно наладится! У нас впереди ещё много-много светлых дней, у тебя и у меня, и у Сарена тоже… Мы будем поддерживать друг друга, мы всё преодолеем вместе, обещаю. Да и сколько хороших людей вокруг!
Тогда… кажется, впервые за бесконечный вечер Аделик попытался слабо, но вполне от чистого сердца улыбнуться.
— В этом ты права.
— Ты ведь всегда защищал меня, — продолжила я. — Всегда был рядом, когда нужно. О, да и если бы со мной одной!
И я говорила, вспоминая раз за разом весь тот свет, который он приносил в мою жизнь. И в другие. Как он мирил нас с Сареном, был опорой отцу, всегда с теплотой относился к придворным и помогал знакомым, ничуть не задирая нос. Вызывал заслуженные восторги у женщин…
Наверное, я пыталась наверстать то, что к щемящему стыду упустила за последний месяц. Для чего — как же зря! — не могла найти времени в безнадёжной круговерти проблем. Обнимала брата, позволяла себе улыбаться шире и перебирала те добрые дни, к которым так надеялась вернуться.
Пусть даже теперь с нами нет отца. Пусть даже теперь всё будет по-другому.
Шинар заходил проведать нас ещё не раз, но старался уже не вмешиваться в разговор. Только следил за мной — иногда прямо, иногда искоса. И за это я тоже была ему благодарна.
Не знаю, сколько прошло времени — может, час, а может и несколько… Пока мне стало казаться, что Аделика действительно удалось растормошить. Он сумел присесть на кровати, отвечал на вопросы подробнее и охотнее, улыбки и усмешки уже звучали почти весело, без налёта прежней тоски.
— Спасибо, Лиата, — сказал он наконец тепло. — Не волнуйся за меня, ладно? Если твой жених говорит, что проклятье уйдёт, я постараюсь не мешать процессу. Думаю, на это я способен.
Ещё одна улыбка — лёгкая, почти невесомая.
— Тебе нужно поспать, — решила я, разглядывая родное лицо.
Он согласился. Я обняла брата напоследок перед уходом — и закрыла глаза, когда почувствовала, как его руки тоже сжимаются на плечах.
— Отдыхай, — пожелала от души. — Я обязательно вернусь завтра.
* * *
Когда Шинар довёл меня до спальни, я всё же не сдержалась:
— Думаешь, с ним всё будет хорошо?
Жених раздумывал недолго. Он аккуратно положил ладони мне на ключицы — я невольно вздохнула, когда горячие пальцы коснулись кожи, мягко провели по шее.
— Да. На самом деле… я даже немного удивлён его успехам. Ты молодец, Лиата, постарайся не переживать.
Он словно сам пытался уберечь меня от любых тревог.
— Что будет, если Аделик действительно отречётся? — задала я следующий волнующий вопрос.
— Ты станешь королевой. Всё как я хотел.
От странной, немного грустной усмешки в его голосе меня прошибло волнение.
— Говори серьёзно, прошу!
Вздох.
— Лиата, — Глаза Шинара казались необычайно глубокими и тёплыми. — Хочешь услышать, что я думаю? Ты отлично знаешь и так. Твой брат мог бы править — и даже неплохо, если помогут нужные люди. Но если ты действительно окажешься у власти… Литании повезёт по-настоящему. Не стоит полагаться на моё мнение — спроси советников, придворных — всех, кто наблюдал за тобой в последний месяц.
— Но..? — уточнила я с замиранием сердца. Потому что чувствовала во всех интонациях это «но».
— Но мой отец будет взволнован, и он не даст мне отказаться от прав на маларский престол.
Я провела языком по губам.
— Значит…
— В твоих словах был смысл, как и в речах Неллера. Нам всем придётся принять серьёзное и очень не простое решение. Либо рассчитывать на Аделика, либо… на тебя. И тогда нужно понять, что делать с нашим браком.
Я сжала губы. Мысли застлали взор.
Где-то на грани сознания мелькнуло то, что я так долго гнала прочь: Литания… мой дом. Я убеждала себя, что хочу лишь найти убийцу отца, помочь Аделику и верным короне людям. А потом смогу уехать и не возвращаться. Но так ли это, на самом деле?
Оставить брата одного. У власти, которой он никогда не желал. С короной на голове, которая грозит свести его с ума…
Я ведь полночи говорила Аделику, что он хорош каков есть — и не обязан становиться иным, чтобы оправдать чужие ожидания.
А потом, вновь глядя на Шинара, я поняла и другую вещь: все подозрения на свете не стоят и капли его крови — той, что он готов был пролить и проливал за меня. Я ничему. Никогда и ни за что. Не позволю забрать у меня этого мужчину.
— Знаешь, — сказала я, обхватывая его ладонь, — Неллер был прав только в одном. Я влюблена в тебя — уже давно.
Не думала, что очевидная правда повлияет на него… так.
— Я тоже люблю тебя, — произнёс он едва слышно. — По крайней мере, не знаю, как по-другому это назвать.
И мы смотрели друг на друга в гудящей ночной тишине, пока его рука скользила к моим волосам и убирала непослушные пряди.
— Не знаешь?
— Мне никогда не было так легко с женщиной. Ты первая, с кем я могу общаться на равных. Умная, сильная, искренняя… и слишком красивая.
Я подалась вперёд сама — и в следующий миг весь свет исчез в поцелуе. Его губы впивались в мои, я обвивала руками его шею. Прижималась к груди, сквозь одежду добираясь до столь желанного тепла, растворяясь в обещаниях нежности.
— Ты говоришь это, чтобы мне было легче? — шепнула на выдохе.
— Может быть. Но думаю — явно не чтобы тебе угодить.
Тогда я рассмеялась — тихо и нервно, чувствуя, как дрожит всё внутри.
