Глава 28
Некоторое время Кристина лежала с открытыми глазами, не понимая, что произошло. Двигатели глухо молчали. Огромный корабль бесшумно дрейфовал. Не было никаких признаков тревоги. Не били склянки. Кристина открыла книгу и попыталась читать.
Через десять минут дверь каюты распахнулась, и вошел герцог. Щеки его разрумянились от холода, и он ликующим голосом произнес:
– Я принес тебе сувенир!
– Какой? – Кристина села на кровати и с недоумением посмотрела на него.
Герцог засмеялся и протянул ей осколок льда.
– Мы сидели в курительной комнате, когда пароход притерся к айсбергу. Он, пожалуй, не меньше ста футов высотой. Вся палуба усыпана такими ледышками. Мильтон даже положил его себе в виски!
Слова герцога окончательно стряхнули с Кристины оцепенение.
– Значит, двигатели перестали работать именно по этой причине?
– Наверное. Вероятно, айсберг содрал краску с обшивки.
Кристина спустила ноги с кровати.
– Капитан не остановил бы судно посреди Атлантического океана из-за такой мелочи. Я слышала удар. Должно быть, айсберг протаранил судно.
– Вздор! – успокоил ее герцог и положил лед на мраморный умывальник. – Мы видели, как айсберг отплыл, и никакого повреждения не было.
Кристина нежно поцеловала герцога и потянулась за одеждой.
– Откуда такой сухопутный житель, как ты, может знать, есть для судна опасность или нет? Трансатлантический лайнер не останавливает двигатели без причины.
Герцог задумчиво улыбнулся, отказавшись от идеи заняться сейчас любовью.
– Ну хорошо. Ты можешь подняться наверх и убедиться во всем сама. Только оденься потеплее. Там очень холодно.
Кристина вышла в коридор и услышала, как женщина с озабоченным лицом спрашивала стюарда:
– Почему мы остановились?
– Нет причин для беспокойства, мадам. Мы снова скоро будем под парами.
– Я ведь говорил тебе, – сказал Кристине герцог, беря ее под руку и направляясь с ней на палубу.
Они подошли к поручням и устремили взгляды на поблескивающий черный океан. Стояла мертвая тишина, и это еще больше встревожило Кристину. Герцог почувствовал, что ее бьет озноб.
– В чем дело, любимая? Тебе холодно?
Кристина покачала головой:
– Нет. Просто я не люблю Атлантический океан, когда он такой притихший. Это нервирует меня.
Герцог засмеялся:
– Ты не найдешь человека на борту, который был бы согласен с тобой. Все говорят, что это самый спокойный рейс в их жизни. Единственная, кто по-настоящему страдает от морской болезни, – это Изабель.
– Я предпочитаю, чтобы были высокие волны и дули сильные ветры. А тишина и покой неестественны.
Кристина посмотрела вдаль. Луны не было. Только звезды сияли в темном .небе. Не было видно обидчика-айсберга, как не было видно и повреждения, тем не менее «Титаник» продолжал беспомощно дрейфовать.
– Убедилась? – спросил герцог и, взяв ее за руку, отвел от поручней. – Самое лучшее место в такую холодную ночь, как нынешняя, это постель. И чтобы рядом был близкий человек.
Кристина прильнула к его руке и позволила увести себя. Он был искусный и внимательный любовник, и она нежно и благодарно откликалась на его ласки. Однако, как бы она того ни хотела, ей никогда не удавалось достичь с ним тех высот экстаза, каких она достигала с Девлином. Герцог был человек, о котором можно только мечтать, но он не мог зажечь в ней пожар, не мог добиться того, чтобы в ее душе зазвучала музыка. А Девлин мог это сделать, лишь только взглянув или только прикоснувшись к ней. Кристина сжала руку герцога, преисполненная уверенности, что на сей раз все будет по-другому.
Мильтон выскочил из каюты со встревоженным лицом.
– Послушайте, только что каюты обходил стюард. Он сказал, чтобы все надели спасательные жилеты и шли на палубу.
– Зачем? Мы только что оттуда, и там нечего смотреть.
– А ты не подумал о том, что половина корабля могла уже погрузиться ниже ватерлинии? – спросила Кристина. – Пошли. Если капитан хочет, чтобы мы надели спасательные жилеты, лучше всего так и сделать. Изабель уже одета?
– Нет, она слишком слаба.
Колокольчик стюарда продолжал звонить. Кристина сказала:
– Ей нужно одеться потеплее, если нам придется выйти на палубу.
– Я уверен, что до этого не дойдет, – возразил Мильтон. – Не станут Же из предосторожности посылать больную девушку на палубу! Ведь это «Титаник», а не какая-то там гребная шлюпка!
– На палубу, пожалуйста, сэр, – повторил стюард. Он шел по коридору, почтительно стучал в двери кают и говорил озадаченным пассажирам, что им следует надеть спасательные жилеты и подниматься на шлюпочную палубу.
– Почему мы остановились? – спросил озабоченно мужчина в очках и халате.
– Я не знаю, сэр, но думаю, что это ненадолго.
– В таком случае зачем моей жене покидать каюту? – сварливым тоном спросил Мильтон.
– Приказ капитана, сэр.
Другие стюарды молча и деловито помогали более пожилым пассажирам обряжаться в неуклюжие жилеты и подниматься на палубу.
– Это в самом деле неслыханно! – визгливым голосом воскликнула одна из пассажирок. – Я требую, чтобы моя горничная принесла мне шкатулку с драгоценностями. Я пожалуюсь вашему руководству, когда мы окажемся в Нью-Йорке!
– Если мы окажемся в Нью-Йорке, – сказал стюард, продолжая выполнять свою неблагодарную работу – помогать женщине спастись.
Женщина была поглощена тем, что говорила сама, и не услышала слов стюарда. Однако до Кристины они долетели. Она обернулась к Мильтону и герцогу:
– Я думаю, нам нужно добраться до спасательных шлюпок как можно быстрее. Капитан Смит не стал бы поднимать шум из-за пустяков.
– Думаю, вы правы, – озабоченно проговорил Мильтон. – Только не знаю, каким образом мне удастся уговорить Изабель.
Кристина вошла в каюту Барнардов с обезоруживающей улыбкой. Невзирая на слезы и мольбы Изабель, она помогла ей облачиться в толстую длинную твидовую юбку, заставила надеть два свитера и набросила ей на плечи меховую шубу.
– Это продлится недолго, – бодро сказала она. – Пока капитан не определит, насколько серьезно повреждение.
– В таком случае почему я не могу остаться здесь? Я чувствую себя ужасно! Холодный ночной воздух погубит меня.
– Вздор! – тем же бодрым тоном возразила Кристина, открыла ящик стола и достала пару лайковых перчаток. – Надень их! Ты можешь посидеть в фойе. Там тепло и удобно.
Благодарный Мильтон взял жену под руку и повел среди других жалующихся пассажиров наверх.
