Барретт кивнул. Во всем этом был определенный смысл. Он сам видел, каким способом рыжая покинула борт «Воина зари», и по ее воплям сразу распознал приступ животной ревности.
— А как насчет мистера Дорсетта? Что он думает о намерениях своей дражайшей супруги?
— Понятия не имею, — покачал головой Петере. — Люди его мало чего про это говорят. Да, похоже, малый он не промах, следит за ней будь здоров.
— Просто отлично! — проговорил Барретт и сунул руку в карман. Он видел, как у Петерса загорелись глазки, и, чуть помедлив, выудил туго набитый тяжелый мешочек. С хитрой ухмылкой он, было, протянул его Петерсу: — За твои старания… — И тут же отдернул руку. Пальцы Петерса схватили пустоту, а Барретт небрежно добавил: — Получишь, когда обтяпаешь для меня еще одно дельце.
И растянул губы в издевательской усмешке.
Послеполуденное солнце бросало косые лучи на кучку людей, столпившихся на пристани вокруг моряка, игравшего на губной гармошке. Все потешались над уморительными ужимками маленькой обезьянки, танцевавшей под разудалые матросские песни.
— Ты только посмотри, как этот маленький приятель улыбается! — оживленно проговорила Джиллиан и радостно засмеялась.
Дерек поразился, какой же у нее чудесный смех. Стоя рядом с ней, он вдруг понял, что среди чувств, которые ему удавалось вызвать у этой изумительно красивой женщины, одно, к сожалению, отсутствовало — счастье.
Джиллиан вновь рассмеялась. Дерек смотрел, как она простодушно радуется непритязательному зрелищу, и ее смех божественной музыкой отдавался у него в ушах. Густые серебристые пряди ее волос были собраны в большой пучок на затылке. Всякий раз, когда она поворачивала голову, волосы мягко вспыхивали, насквозь пронизанные лучами заходящего солнца. Голубизна глаз Джиллиан приобрела какой-то новый яркий оттенок на фоне золотистого загара, щедро подаренного ее коже тропическим солнцем. Дереку пришло в голову, что он не верил, будто Джиллиан может стать еще красивее. Теперь он видел, что ошибался.
Пытаясь рассуждать хладнокровно, Дерек признал, что он также ошибся, считая теперешнее состояние их интимных отношений пиком. Отнюдь нет. Каждая новая ночь в объятиях друг друга становилась очередным чудом, будь это момент страстного слияния или даже простое ощущение близости Джиллиан, лежавшей рядом с ним… с ним одним.
Но прошедшие недели принесли и некоторые сюрпризы. Удивительно, но за все то время, что они были вместе, ему так и не удалось по-настоящему определить, насколько образованна Джиллиан. То, как она поработала над его бухгалтерскими счетами, которые за время тяжелейшего плавания страшно запутались, его просто-напросто поразило. Ее глубоко продуманные расчеты позволили сэкономить приличную сумму на ремонтных работах. Он так и не решил, радоваться или досадовать по этому поводу, но одно ему стало предельно ясно: ее выводы основывались на точном математическом расчете. Дерек едва не улыбнулся. К несчастью, некоторые из ее предложений уже были им испробованы и оказались совершенно непригодными, о чем он сознательно не сказал ей.
К своему удивлению, Дерек едва ли не радовался, когда в ее глазах вспыхивал гнев. После того как он разлучил ее с Одри и Гибсоном, отправив их работать в таверну, Джиллиан впала в беспокоящее его тихое отчаяние. Кроме того, он намеренно ограничил ее встречи с Гибсоном по причинам, слишком для него очевидным, чтобы принимать их со спокойной душой. Дерек знал, что Гибсон был глубоко оскорблен таким отношением, и подозревал, что Джиллиан тоже была обижена на него, хотя и не показывала своего негодования.
Тем не менее, неугомонность Джиллиан была более чем очевидна. С тех пор как они оказались в Кингстоне, он практически ни на минуту не оставлял ее одну. Дерек почему-то нутром чувствовал, что, хотя он и мог во всем положиться на своих людей, доверить ее безопасность он мог только самому себе. Он знал, что все эти запреты безумно раздражали Джиллиан и, хотя она полностью посвятила себя приведению в порядок корабельной бухгалтерии, ее деятельная натура продолжала искать выхода.
Джиллиан много раз просила разрешить ей навестить Одри в таверне «Королевские стрелки». Дерек невольно покачал головой. Этого не будет никогда. Он не позволит, чтобы с Джиллиан заигрывали типы, торчащие с утра до вечера в портовых кабаках. Он прекрасно знал эту публику.
Дерек еще раз внимательно огляделся вокруг. Его беспокойство за безопасность Джиллиан имело под собой основания. Хаскелл и Линден, посмеиваясь, докладывали ему о чуть ли не ежедневных проездах экипажа Эммалины мимо «Воина зари». Но Дерек не находил в этом ничего забавного. Он прекрасно знал, на какую подлость способна Эммалина. А после их ссоры на корабле две недели назад ее озлобленность не уменьшилась.
Еще меньше ему нравились пересуды об увлечении Эммалины черной магией.
Эта женщина явно что-то задумала.
С удивительной ясностью Дерек вспомнил ту жуткую улыбку на губах Эммалины, когда она смотрела на него, стоящего над окровавленным трупом соперника. Он твердо решил больше никогда не дать ей повода для еще одной такой улыбки.
Дерек вдруг разволновался и схватил Джиллиан за руку. Она посмотрела на него, и, когда он заговорил, ее улыбка медленно угасла:
— Нам пора идти.
И вот оно опять — тонкие ноздри Джиллиан слегка затрепетали, давая понять, что, будь обстоятельства иными, она бы и шагу по его команде не сделала.
В душе Дерека боролись противоречивые чувства. Он все-таки сожалел о своей власти над ней, хотя и получал от этого удовольствие, и презирал себя за то, что с каждым днем все сильнее и сильнее желал эту женщину.
Дерек понимал, что принятое им решение, пусть и малоприятное, было единственно верное в подобной ситуации. Самым главным в любом случае для него оставалась безопасность Джиллиан. Беспокойство за нее не покидало его ни на секунду. Дерек крепко обнял Джиллиан рукой за талию, притянул поближе к себе и зашагал по пристани.
— Да что с тобой сегодня, Куако! Ты собрался пересчитать колесами все колдобины на дороге?!
Не слушая извиняющегося бормотанья старого кучера, Эммалина вновь попыталась взять себя в руки. Экипаж, подскакивая на каждой рытвине, катился по разбитой проселочной дороге в город. Эммалина просто с ума сходила от немилосердной тряски. Всегда очень внимательная к своей коже, она и теперь, сидя неестественно прямо, судорожно сжимала в руке раскрытый над головой зонтик, спасаясь от горячих лучей утреннего солнца. Но сегодня от этого было мало проку. Душный воздух еще никогда не был таким влажным, дорога была просто ужасна, а солнце превзошло само себя, обрушивая в этот ранний час обжигающие потоки своих лучей.
Во рту у Эммалины появился знакомый привкус желчи. Черт возьми, только не это! Неужели снова вырвет?
Эммалина судорожно сглотнула и снова выругалась про себя. Она надела новое платье из роскошного батиста канареечного цвета, которое открывало плечи и грудь на пределе приличий. Вызывающе глубоким декольте она славилась по всему острову. Эммалина знала, что ей к лицу любой цвет, но именно это платье придавало ей особенно соблазнительный вид. Она надела его в надежде, что сегодня бесконечная полоса неудач закончится, она, наконец, встретит Дерека на улице, и он перед ней не устоит.
