Внизу здание с сиренами устроилось у стены красных скал. Раскрошенный гравий вокруг бункера был завален телами — среди них было несколько зомов, но в три раза больше жнецов — и был виден след из трупов, ведущий изогнутой линией обратно к горящим ангарам. Квадроцикл стоял в нескольких метрах от двери бункера, и несколько зомов сгрудились у входной двери, беспрестанно колотя по металлу.
— Внутри кто-то есть, — сказала Никс.
— Надеюсь, они знают, как работают сирены, — заметил Чонг.
— Как вы думаете, кто это? — спросила Лайла.
— Я не знаю, но эти зомы действительно упорно стараются пробраться внутрь, — сказал Бенни. — Джо?
— Ага, — послышался ответ. — Понял.
Мгновение спустя пулеметы открыли стрельбу.
Удары прошлись по гравийной дорожке, пока не попали в фигуры у двери. Пули за пулями попадали в мертвых и откидывали их во всех направлениях. Когда все они уже лежали на земле, Джо приземлился. Лайла открыла дверь до того, как колеса коснулись земли.
Вместе с Никс они прыгнули на землю. Лайла держала наготове копье, Никс вытащила Додзигири.
— Оставайтесь здесь, — приказала Никс. — Мы справимся.
Бенни глянул на Чонга.
— Они справятся, — сказал он.
— Ага.
Чонг помог Бенни выбраться из вертолета, потом потянулся и забрал лук и стрелы. Вместе они с трудом поковыляли за девушками. Когда Лайла поняла, что они следуют за ними, она развернулась и одарила Чонга взглядом, который снял бы краску со стальной тарелки.
Они подошли к груде мертвых зомов. Двое все еще шевелились, и Лайла упокоила их быстрыми ударами.
— Эй! — позвала Никс. — Есть кто-то внутри?
Бенни посмотрел на некоторых из лежащих рядом мертвых жнецов. Это были не те, кого убил Джо, а жертвы того, кто сидел в здании с сиренами. На них не было ножевых ран или пулевых. У большинства из них были пробиты черепа — или, точнее, в черепах были вмятины от точных ударов небольших круглых шаров.
Он осторожно наклонился, шипя от боли, и поднял один из шаров. Шарикоподшипник.
— Никс, — позвал он и поднял шарик, чтобы она увидела. — Бунтарка. О боже… Бунтарка!
Никс прокричала ее имя.
Потом они все стали выкрикивать его.
Они стучали в дверь, смеялись и радовались, что Бунтарка, несмотря на реальность и трудности, смогла сбежать в эту крохотную крепость.
Изнутри послышался какой-то звук. Скрип передвигаемого стула, а затем металлический щелчок замка. Потом дверь медленно открылась, изнутри показалась Бунтарка.
Ее одежда была порвана. На ее лице, голове и животе были порезы. Руки были в крови по локоть. Слезы прорезали путь сквозь пепел и грязь на ее милом лице. Она держала пистолет в одной руке и лезвие в другой.
— О боже, — сказала Никс и кинулась вперед, чтобы обнять Бунтарку. — Мы так волновались! Но я знала, что с тобой будет все в порядке. С тобой и Евой. Где Ева? Мы можем вытащить вас и…
Ее слова звучали и звучали, наполненные радостью и облегчением. Чонг широко улыбнулся и коснулся плеча Бунтарки. Лайла кивнула, улыбаясь.
Бунтарка стояла там и терпела объятие. Она не обняла Никс в ответ. И не отреагировала на прикосновение.
Она бросила взгляд мимо рыжих волос Никс в пустыню.
— Никс… — тихо сказал Бенни. Он коснулся ее плеча и нежно оттащил обратно.
— Бенни, что ты?..
Никс увидела выражение его лица. Ее улыбка поблекла. Она посмотрела на Бунтарку, возможно наконец понимая, что девушка никак не реагировала и не отвечала.
— Бунтарка?
Взгляд Бунтарки медленно переместился на нее. С лица Чонга и Лайлы тоже медленно сползли улыбки.
— Бунтарка?.. — спросила Никс неуверенно. — С тобой все в порядке?
Бывшая жница ничего не ответила.
— Бунтарка, — нежно сказал Бенни. — Где Ева?
Бунтарка медленно подняла левую руку, чтобы они могли увидеть, что она держала. Это был маленький нож. Лучина. То, что обычно используют для одной определенной цели. Ужасной цели.
Лезвие было окрашено красным.
Бунтарка раскрыла ладонь, и лезвие упало. Оно ударилось о землю у ее ног и осталось лежать. Холодная и тихая сталь кричала им страшные вещи.
«Или это Бунтарка кричала»? — гадал Бенни.
Или Никс?
Или все они вместе?
90
Бенни зашел внутрь.
Он нашел тело. Бунтарка умыла лицо маленькой девочки и разгладила ее одежду, насколько смогла. Ева лежала на кроватке, ее запястья и лодыжки были связаны. На ее руке был след от укуса. Он был маленький, и Бенни гадал, не укусил ли ее другой ребенок.
Бунтарка вытащила ее из бойни. В какой момент она поняла, что Ева уже потеряна? До безумной поездки на квадроцикле? После того как забаррикадировала дверь? Во время длинных ночных часов? Было ли это быстро или судьба была еще более жестокой и заставила Бунтарку ждать, час за часом, пока болезнь пожирала ребенка?
И, о боже, подумал он, как мы можем рассказать ей, что лекарство от укуса было все это время в блокгаузе? Две таблетки — или одна для малышки — и ночь бы не завершилась худшим кошмаром, который все они могли себе представить.
Как они смогут рассказать об этом Бунтарке?
Насколько уже близко к краю стояла бывшая жница? Она смотрела в бездну, или бездна уже завладела ее разумом? Ее душа плыла в той бесконечной тьме?
Ярость трепетала внутри Бенни. Он чувствовал точный момент, когда она загорелась, когда он стоял над телом Евы, эта ярость распространилась по всему нему. Он так крепко сжал кулаки, что костяшки заболели. Его челюсти сжались, чтобы удержать… что? Крик? Рев? Чем бы это ни было, если бы он его выпустил, то оно разорвало бы его горло до крови. Черные маки расцветали и взрывались перед его глазами.
Словно эта маленькая смерть стала абсолютным доказательством зла. Доказательством того, что «святая» миссия святого Джона прогнила до основания — даже если этот безумец считал, что слышит голос бога. Ни один бог бы такого не захотел. Никакой бог не поощрил бы вред, наносимый этому ребенку. Разрушение города. Жестокое убийство родителей на ее глазах. Истлевание ее разума. А теперь и осквернение через болезнь тела и окончательная кража ее жизни. Кража, которая украла у нее не только мгновение, но каждый час и день, неделю и год жизни, которая должна была быть долгой и полной.
Это была настоящая цена войны, прямо здесь, написанная с идеальной ясностью кровью невинной.
Он услышал звук в дверном проходе, оттуда вышел Джо. Потея, похудевший от боли, все еще каким-то образом стоял на ногах. Рейнджер прошаркал и встал рядом с Бенни. Они стояли так долгое время, глядя на тело, возможно, думая об одном и том же.
