Ничего. Они одни. Тихо заржала лошадь, вот и все.
Откуда-то вспорхнул воробей. Ничего больше. Нигде ни души.
Найт осторожно, чтобы не потревожить Лили, сел. Сквозь большую дыру в противоположной стене было видно, что снегопад не прекратился. Кровь и проклятье! Он не имел представления, сколько времени прошло. И ничего нельзя сделать. Ничего.
Найт снова лег и взглянул на жену. Белая, совсем белая, ужасно белая.
— Лили, — шепнул он, нежно проведя кончиком пальца по ее щеке. К его удивлению, глаза Лили открылись. Она взглянула на него и, как ни странно, улыбнулась:
— Здравствуй.
— Ты очнулась, — выдохнул Найт.
— Да. С тобой все в порядке? Где мы?
— Молчи, я все сейчас расскажу. Я в прекрасном здравии, но абсолютно не понимаю, куда мы забрели. Снег слишком густой, и я не мог различить дорожных знаков. Мы в каком-то продуваемом насквозь амбаре, в единственном углу, где нет дыр.
Тебе тепло?
— О да. — Но тут Лили окончательно пришла в себя и вспомнила случившееся. — Найт!
Она вжалась лицом в его грудь, чувствуя жгучую пронзительную боль в плече. Никогда Лили не представляла, что может испытывать такие страдания. Глубоко, так глубоко, словно острый кинжал, засевший в теле. Ей хотелось кричать, вопить, вырываться, но Найт удерживал ее на месте, и Лили не позволила боли победить.
— Дыши медленно, глубоко, — услышала она голос Найта, ощутила его теплое дыхание на щеке. — Сразу станет легче. Медленно, Лили, очень медленно. Постарайся. Ну же, потихоньку. — Лили послушалась, и хотя для этого потребовались все оставшиеся силы, но она смогла сделать это. Медленно и глубоко. Медленно и глубоко. — Правильно. Тебе удается подавить боль. Я знал, ты сумеешь. Мы выкарабкаемся. Лили, клянусь. Как только снег прекратится, мы найдем дорогу и я отвезу тебя к доктору. Вот так, медленно и глубоко.
Он продолжал говорить с ней, наставляя, ободряя, пока она вновь не впала в бессознательное состояние. Найт не знал, ужасаться атому или радоваться. Подняв глаза, он заметил снежный вихрь, влетевший сквозь широкую дыру в стене амбара.
Прошло несколько часов, прежде чем Лили снова открыла глаза. Найт неотрывно глядел на нее, молясь, чтобы не началась лихорадка, иначе Лили обречена. Он видел слишком много солдат, погибавших не от ран, а из-за палящего жара, сжигавшего тело и высасывающего жизнь.
Но лоб Лили был холодным на ощупь.
— Найт?
— Лили, дыши медленно и глубоко. Вот так.
— Как тепло… Ты теплый.
— Это сено. Оно не пропускает холод. Снег еще идет, но это недолго продлится. Лили. По-моему, небо уже проясняется. По крайней мере, Монк не погонится за нами в такую погоду.
— Ты убил Боя?
— Не знаю. Я видел, как он схватился за грудь и упал. Молю Бога, чтобы он остался жив, тогда Монк будет ухаживать за ним.
— Иначе он отправится следом за нами.
— Он не найдет нас. Лили.
— Я могу переносить боль, Найт. Она никуда не ушла и, словно зверь в клетке, рвется на свободу, но я не выпущу ее, ни за что не выпущу.
— Ты великолепна, Лили, и никогда не забывай этого. — Найт нежно поцеловал ее в лоб. — Кроме того, ты спасла мою шкуру. Я благодарю тебя за это. Лили, но цена слишком велика. Обещай, что поправишься.
Теперь он не ободрял, не утешал, а молил. Лили выдавила улыбку. Он действительно великолепен!
— Обещаю, Найт. Я не хочу покидать тебя.
Никогда.
— И не оставишь. А теперь попытайся расслабиться. Нет, не борись с болью. Вот так, медленно и глубоко. Я хочу рассказать тебе, что мы сделаем, когда все это останется позади. Как только ты выздоровеешь, мы уедем в Италию. Я хочу повезти тебя в Венецию. Мы остановимся в Палаццо де Контини. Это около площади Святого Марка, на Канале Гранде. Сам престарелый Контини выйдет нам навстречу, и тебя, дорогая, будут нежить, баловать и лелеять, пока ты не станешь испорченной, капризной особой. Потом мы вернемся в Англию, потому что будем представлять детей несчастными маленькими ангелами, мечтающими о нашем возвращении и иссыхающими от поедания в огромном количестве пирожных Мимса. Конечно, дьяволята тут же начнут приставать, какие подарки мы им привезли. Естественно, мы отыщем для Тео какое-нибудь немыслимое руководство по машинам, летающим на луну. Сам… Сэм получит в подарок флот гондол, это такие лодки, в которых плавают по венецианским каналам, что-то вроде водяных карет, а для самого крохотного дьяволенка мы раздобудем особенную игрушку — куклу знаменитых отравителей Медичи, в кольце на левой руке которой еще остался яд.
Лили неожиданно тихо, слабо засмеялась. Или ему послышалось? Ее глаза были закрыты, лицо неподвижно-спокойно. Найт решил не останавливаться.
— Потом мы поселимся в Каслрозе до самого конца весны. К тому времени ты уже будешь вынашивать мое дитя. Нашего ребенка. Лили. Кого ты хочешь, мальчика или девочку?
— Мальчика, и чтобы был похож на тебя, — пробормотала Лили, не поднимая ресниц. — У него тоже будут лисьи глаза, золотисто-карие или желтые, когда он разозлится. Когда, ты сказал, можно будет отправиться в Италию?
— Скоро, Лили. Очень скоро, — пообещал он, прижимая ее к себе. Потом, поцеловав ее в лоб, откинулся на спину. Странное, непонятное, ни с чем не сравнимое чувство обуревало Найта, в душе словно росло нечто теплое, непередаваемо уютное, росло и заполняло все его существо. Он ощутил, как слезы жгут веки и, внезапно остро осознав собственную беспомощность, выругался длинно и замысловато. Конь заржал. Лили снова уснула или впала в беспамятство. Найт продолжал молиться.
К вечеру снегопад прекратился. Найт осторожно отодвинулся от Лили и подошел к двери амбара. До наступления темноты еще не меньше часа.
Нужно определить, где они находятся. Необходимо найти помощь.
Минут через десять он уже подхватил Лили на руки, сел в седло и вновь выехал на проселочную дорогу. Было невыносимо холодно, ветер завывал в ветвях деревьев, снежные вихри завивались вокруг лошадиных копыт. Тяжелое пальто совсем не хранило тепла. Пронзительная стужа пробирала до самых костей. Он крепче прижал к себе Лили, пытаясь согреть ее своим телом.
Где-то за кленовой. рощицей поднимался столб дыма. Ферма. Тепло и помощь. Он уже пришпорил было лошадь, но неожиданно дорога впереди раздвоилась, и Найт заметил у обочины дорожный знак. Кроули, десять миль вправо. «Кроули, — подумал он вне себя от возбуждения, — Боже мой, Кроули!» Берк Драммонд жил в пяти милях от Кроули. Он совсем близко от Рейвнсуорта, поместья Берна. Облегчение, пронизавшее его, словно удар молнии, было таким сильным, что Найт едва не завопил вслух.
Рейвнсуорт был к юго-востоку отсюда. Значит, Монк и Бой везли их в Лондон, только кружным путем.
— Лили, — прошептал он, — мы почти спасены. Господь помогает глупцам и полоумным виконтам.
