Никто не ухаживает, лампочки не горят, экраны ничего не показывают и даже не светятся, что весьма необычно – обрывки детских воспоминаний говорили о другом. К тому же нет никаких звуков, кроме скребущего движения давно не смазываемого механизма. И это – техника небесных людей?!
В соседнем отсеке – полочки с тюками. Верхний, еще неполный, не завязан, внутри видны рваный рюкзак, складной инструмент с множеством функций – ножом, отвертками, мощными кусачками – такой же был у больного старика. А рядом…
Сердце встало. Рядом с мультитулом лежал алюминиевый крестик на знакомой ниточке. С ним Сан не расстался бы никогда, даже под угрозой отправки обратно. Энт помнил, как он реагировал всего лишь на просьбу показать.
Мышцы действовали, как всегда в таких случаях – быстрее ума. А ум заклинило. Картинка, что сложилась из увиденного, здоровой логике не поддавалась. Хотелось взвыть и крушить все, до чего дотянутся руки.
Это неправда! Неправда!! Неправда!!!
Жизнь потеряла смысл.
От Извозчика его отделяла стена с открытым внизу люком. Энт ухватился пальцами за края, и, ногами вперед, как в далеком детстве при нырке в трубу аквапарка, его вынесло туда, где не ждали.
Извозчика будто ветром сдуло – перегородка дальнего отсека задвинулась прямо перед носом вскочившего Энта. Их снова разделяла преграда – тоже прозрачная и тоже, скорее всего, не стеклянная. В космических аппаратах обычное стекло не использовали, оно для этого слишком хрупкое и тяжелое. Кулак, проверивший материал на прочность, обожгло болью.
– Зря. – Извозчик нервно выдохнул, у него в руке появился пистолет, лежавший наготове где-то поблизости. – Такие случаи предусмотрены. И отдаю должное твоей скорости – другие не успевали даже подняться. Скажи честно: ты пришел ради этой работы или догадался о…
Повисла многозначительная пауза.
Энт смотрел на пистолет. Тоже старый и пыльный, как и все вокруг. Немало шансов, что его заклинит. Чтобы оружие не подводило, за ним следует следить, как за ребенком. Причем с ребенком дело обстоит проще, это его жизнь зависит от тебя, а не твоя от него. Не поладил с одним ребенком – со временем поладишь с другим. А если подведет оружие…
А если не подведет? Пуля легко пробивает стекло и большинство пластиков. Но Извозчик не выстрелил сразу. На это могли быть четыре причины. Разделяющий прозрачный материал непроницаем для такого оружия. Или выстрел приведет к опасным последствиям для стрелка. Или для всей Колесницы. Или пистолет не заряжен, и его демонстрируют как символ власти, перед которым следует пасть ниц и целовать ноги. В мире луков и клинков огнестрельное оружие воспринимается именно так.
– Ты их убил? – Энт кивнул на тюки с вещами.
Извозчик поморщился:
– Какая разница? Несколькими глупыми созданиями на земле стало меньше. Увидел знакомые вещи? Ясно. Жаль, что я стал невнимателен к мелочам. Отвык от серьезных противников, расслабился.
– Наверху ничего нет?
– Ты же сам спрашивал про электричество. Подумай: разве могло быть по-другому? – Извозчик некоторое время разглядывал Энта, затем донеслось почти по-дружески: – Давай решать, что делать. Отдаться тебе на «благородный суд» я не собираюсь. Ты, как понимаю, без моральной компенсации не уйдешь. Чего же ты хочешь и сколько?
Чего и сколько?! Мия мертва. Сан – невинное дитя, не понимавшее, куда и зачем его вели взрослые – тоже. Вместе с ними умерли мечты Энта, его надежды и планы, все его будущее. Во что и во сколько можно оценить будущее?
– Сначала я разобью все это, – Энт обвел взглядом салон и пульт управления, – потом доберусь до тебя.
Он не грозил – он сообщал.
– Глупо.
Извозчик не выпускал из рук пыльного пистолета, но применять его не желал. Кажется, он хотел торговаться и был уверен, что Энт хочет того же.
И Энту ничего не оставалось, как слушать – ситуация зависла, как сама Колесница на тонком тросе. Она также медленно двигалась – непонятно куда, поскольку цели больше не существовало. Неизвестно, что делать и как поступить. Действительно все сломать? Что это даст? Некоторое удовлетворение, не больше. Но и оставлять нельзя – прятавшийся за преградой душегуб должен ответить за свершенное.
В иллюминаторы больше не просматривались окрестности – только земли на горизонте и белая дымка, которой становилось все больше.
– Никто не спорит, ложь насчет Верхнего мира – чудовищна, ей нет оправдания. – Извозчик довольно кивнул сам себе как оратору и продолжил. – Но это если смотреть снаружи. Когда все вокруг обманывают и убивают друг друга, этот маленький островок стабильности, – он распростер руки к стенкам лифта, – становится спасением хотя бы для одного. Каждый мечтает о таком, но большинству не везет. Мне повезло. Я оказался у руля, когда мир рухнул. Естественно, орбитальная группировка перестала существовать сразу же – вся их жизнь зависела от компьютеров, никакие параллельные, дублирующие и автономные системы не помогли. Настоящих лифтов построить не успели, мне досталась эта техническая дрезина. Теперь я практически король мира.
– Ты бывал наверху после… ну, после? – перебил Энт.
– Только однажды, в первые дни. Как и многие, был уверен, что там все нормально, и просто отсутствует связь. Ведь электричество по тросу оттуда по-прежнему передавалось. Здесь все было обесточено, казалось, что все пропало… Я проверил, и оказалось, что уничтожена лишь основная электросеть, при этом сохранилась резервная, созданная на экстренный случай, чтобы не зависеть от поломок в пути. Ток для двигателя продолжал идти. Я воспрянул духом. Я подключил двигатель напрямую, и дрезина поехала. Увы, Небеса умерли – я увидел это собственными глазами. Работала единственная солнечная батарея. А воздуха мне едва хватило, чтобы спуститься. С тех пор я поднимаюсь только до стратостатов – в атмосфере есть промежуточная площадка, она нужна для уменьшения веса троса и гашения колебаний. Не нервничай от слов, которые могут быть непонятны, я не отвлекаю на постороннее и не изливаю душу. Я веду к нужному нам обоим результату. То, что говорю, тебе пригодится. Ты же не собираешься торчать перед этой перегородкой бесконечно? Значит, начнешь действовать. Будь у тебя информация, ты уже решился бы на что-то. Но информации нет. А я даю тебе факты, которыми мы будем оперировать в поиске решения – решения, которое устроит обоих.
– Не вижу такого, – произнес Энт спокойно, деловито, обдуманно.
Извозчик должен быть убит. Сделать это надо так, чтобы ему аукнулось содеянное. Но можно и быстро, например, при угрозе жизни – в загашнике у противника могут найтись неприятные для Энта сюрпризы. И от случайностей никто не застрахован.
– Не видишь решения, потому что думаешь не о том. – Извозчик улыбнулся. – Думай не обо мне, думай о себе.
Энт оставался серьезен.
– Предлагаешь стать партнерами? Не сработаемся.
– Нет, партнерство исключено. Где два начальника, там бардак и воровство, а если дело вдруг пойдет, то более щепетильный партнер обычно долго не живет. Это прописные истины. Я предлагаю другое. Дело в том, что я просто устал. Устал заниматься всем этим. – Свободной рукой Извозчик сделал круг в воздухе. – Заработанного мне хватит на несколько жизней, главное – уйти так, чтобы не возникло вопросов. Я давно готовился к уходу и ждал возможного преемника. Ты – не лучшая кандидатура. Но я оставлю тебя вместо себя. И ты вынужден будешь стать следующим мной. Выбора нет. И нужен ли он – выбор – в такой ситуации? Люди верят в Небеса, потому что хотят, им нужно во что-то верить, нужен кто-то справедливый и могущественный, кто придет и за них решит их проблемы. Раньше это был Бог, но катастрофа убила Бога – безумие, которое охватило планету, с божественным милосердием не вязалась, невинные гибли сотнями миллионов, а выживали сволочи вроде меня и тебя – не смотри так, я вижу твою натуру. До сих пор заместителем Бога на Земле был я. Теперь им станешь ты. Кто-то должен давать людям надежду. Люди приходят за мечтой и умирают счастливыми. За обладание этим счастьем они платят, и если не ты, то другой за хорошее вознаграждение предложит им надежду. Людям ведь главное – не брать на себя ответственность, ради этого они поверят в самые невероятные обещания, пойдут за откровенным лжецом и обожествят любого подлеца. Ты справишься с этой ролью лучше – у тебя есть принципы и нет будущего. Ты сможешь сделать других счастливыми, даже если не будешь счастлив сам. И тогда ты поймешь: делать других счастливыми – это и есть счастье.
