— Ну извини,— ехидно отозвалась колдунья и, поджав губы, добавила: — Я вполне могла бы обойтись и без этого.
Соне невольно подумалось, что Пифия и впрямь могла бы дышать любой дрянью, но говорить ничего не стала: в последнее время она научилась не давать воли чувствам… По крайней мере, научилась сдерживаться, когда сама считала нужным.
— Впрочем, почему начался пожар здесь, не так уж и важно,— примирительно заметил Вожак,— Гораздо важнее то, что огонь, похоже, все-таки не перекинулся на нижние уровни.
При этих словах все невольно обернулись в сторону портала и как по команде вдохнули прохладный воздух, который вытягивало сквозняком из расположенных ниже залов.
— Я думаю, Вожак прав,— заметил Холд.— Прав, потому что его толкование объясняет и причину того, что пожар запоздал здесь, и отсутствие трупов: огонь распространялся не так стремительно, как на верхних уровнях, и все живое успело попросту смотаться.
— Лучше бы сгорело,— поморщилась Халима.
И хотя все понимали, что она, безусловно, права, никто не поддержал колдунью.
На ночь расположились тут же, лишь чуть отойдя в сторону со сквозняка: поток прохладного воздуха вызывал у людей озноб. Зато под защитой стены воины расположились со всеми удобствами.
— Уже в третий раз мы думаем, что следующий спуск — последний перед обитаемой зоной,— заметила Соня после ужина, когда они устроились на расстеленном одеяле.
— Теперь и правда последний.
— Да,— согласилась девушка.— Похоже на то… Но знаешь, я почему-то не испытываю по этому поводу радости.
— Просто мы слишком долго ждали,— заметил Вожак.
— Наверное,— пожала плечами девушка.
— Увидишь,— убежденно кивнул воин,— завтра спустимся вниз, и от твоей нерешительности не останется и следа.
— Да это не нерешительность,— задумчиво заметила воительница.— Просто какое-то странное ощущение… Я даже не знаю, с чем его сравнить.
— Тайна,— улыбнулся Север.— Так и должно быть. Не знаешь, чего ждать, потому и напряженно думаешь о том, что предстоит.
— Ах ты мой мудрец! — Она сладко потянулась и, обвив его шею руками, нежно поцеловала в щеку.— Все-то ты знаешь.
Утром все проснулись с прекрасным настроением. Никто уже не высказывал желания вернуться, никто не говорил, что воды явно недостаточно, хотя они и израсходовали ее больше, чем рассчитывали. Похоже, теперь, когда исчезли жар и духота, а последнее пожарище осталось позади, к людям вернулась надежда разбогатеть, ради которой они молчаливо соглашались терпеть все лишения.
Сразу после завтрака двинулись вперед, и вновь потянулись бесконечные ступени под ногами и бесчисленные статуи в нишах у правой стены. Правда, на этой лестнице одежды изваяний больше смахивали на восточные, но в основном все осталось таким же, как и прежде. Наверное, лестница не уступала длиной предыдущей, но подгоняемые нетерпением люди не заметили, как оставили ее позади.
Оказавшись на третьем ярусе, они остановились, пораженные. Сюда действительно не добрались пожары, но и жизни тут не было никакой. Зал оказался пустым и голым, и это выглядело, по меньшей мере, странным. Воины шепотом делились впечатлениями, и гулкое эхо разбрасывало их слова, кидая от стены к стене. Огня зажигать не стали. Но без него в мертвенно-голубоватом колдовском свете открывшаяся глазам картина казалась едва ли не более зловещей, чем полная темнота.
Никогда прежде Соня не думала, что тишина и пустота могут производить на человека столь гнетущее впечатление.
Однако сейчас она многое отдала бы за то, чтобы услышать хоть какой-то звук, пусть даже не самый приятный, только бы избавиться от звона в ушах.
Зал оказался исполинских размеров, и Север окончательно уверился, что это естественная пустота в недрах земли, которую люди просто-напросто обустроили, приспособив для собственных нужд.
Когда-то здесь располагался целый город. Север увидел истлевшие, либо изгрызенные остатки шатров.
Большинство из них обрушилось полностью, некоторые частично, но кое-что вполне прилично сохранилось.
Вожак вошел внутрь одного из уцелевших каркасов и осмотрелся.
Шкуры, ковры, шелк обивки — если когда-то все это и существовало, то давно оказалось съеденным, равно как столы и скамьи. Та самая немыслимая смесь, что горела на верхних уровнях, и здесь устилала пол ровным слоем. Наконец Север наткнулся на то, что некогда было окованным железными полосами сундуком. Его деревянные части давно сгнили или перекочевали в желудки ненасытных грызунов, но металлический каркас уцелел.
Взглянув на него, Вожак понял, что полыхало на предыдущем уровне.
Интереса ради он поддел мечом крышку, но убедился лишь в том, что содержимое давно уже выгребли.
— Ну и как успехи? — поинтересовалась наблюдавшая за ним –Соня.
— Похоже, уходя, все мало-мальски ценное они забрали с собой.
— Ты в этом уверен?
— Можно покопаться в этом,— он поддел ногой смесь опилок, помета и трухи,— но у меня лично нет ни малейшего желания.
— В любом случае этим можно заняться и позже,— заговорила Халима, и Соня с неприятным удивлением отметила, что успела уже забыть о существовании колдуньи, хотя никогда до сих пор они не находились столько времени так близко друг от друга.
«Что она бродит, как тень, за нами? Следит, что ли?» — мелькнула у Сони неприятная догадка.
— Все правильно,— согласился Вожак,— идем.
Они вновь двинулись вперед.
Шли медленно, стараясь ничего не упустить из виду, хотя и смотреть тут было особенно не на что. Все те же остатки шатров, выглядевших странно, если вспомнить о том, что находились они под землей, да исполинские колонны в три обхвата, равномерно, через каждые сто шагов, уносившиеся в темноту над головой.
Соня посмотрела на одну из них. Обработанный до зеркального блеска красный гранит поднимался на высоту примерно четырех ее ростов и заканчивался искусно вырезанной капителью. Выше капители ствол плавно переходил в расширяющийся кверху гранитный массив. И сколько она ни пыталась рассмотреть, что там, еще выше, ей так и не удалось этого сделать. То ли камни, которыми снабдили их колдуньи, оказались не слишком сильными, то ли с их помощью можно было смотреть только вперед, но никак не вверх.
Наконец вернулись лазутчики и сообщили, что выход прямо перед ними.
Когда они расположились неподалеку от него на ночлег, отыскав свободный от мусора участок пола, Соня заметила:
— Что-то мне не слишком нравится эта пустота.
— Это и в самом деле выглядит странно,— согласился Вожак.— Но причина какая-то наверняка есть, и мы ее узнаем.
— С тобой невозможно разговаривать,— Соня досадливо поморщилась.— Как будто я и сама не понимаю, что причина найдется?! Вопрос в том, какой она будет и когда отыщется? Не оказалось бы слишком поздно!
