Однако никакого способа Миме в голову не приходило. В Цитадель Войны он вернулся озабоченный, кое-как поел, беспокойно поспал и снова поел, размышляя об одном и том же. Откровения не снизошло. Прошел день, второй, потом третий… Ситуация в мире смертных становилась все напряженнее, а Мима ничего не мог поделать. Он попросту не видел ни единой возможности исполнить то, что обязан был сделать.
Наконец Мима снова очутился в саду. Дойдя до нижней оконечности, он встретил демоницу.
— Как приятно снова встретиться с тобой. Марс, — проворковала она, томно потягиваясь. На ней было одно из полуоткрытых платьев, и ее груди колыхались при малейшем движении.
— Убирайся отсюда, мерзавка! — рассвирепел Мима.
— Ну-у-у, Марс, — сказала она с улыбкой. — Это же нейтральная зона, помнишь? Ведь ты же не забрел бы сюда, если бы не хотел меня увидеть, разве не так?
— Я забрел сюда, чтобы подумать о способе, как победить твоего омерзительного хозяина! — бросил Мима.
— Это не так-то просто. Мима. Почему бы тебе не склониться перед неизбежностью и не расслабиться? Поскольку ты, хотя и невольно, помог осуществить Сатане его планы, то заслуживаешь награды.
— Какой еще награды? — удивился Мима.
— Меня, разумеется. — Она снова очень соблазнительно потянулась. — Я действительно хочу служить тебе, Мима, а все, что я делаю, я делаю превосходно. Я могла бы предложить то, в чем отказала тебе в Аду.
— Ты о чем? — спросил Мима, зная, что пожалеет об этом вопросе, но был не в силах удержаться.
Ее черты размылись, медленно меняя форму.
— Ну как же, Огневик. Неужели не помнишь?
— Огненное чудовище в Аду? — озадаченно спросил он.
— Ты уже почти овладел своей возлюбленной, а я возревновала и послала монстра, чтобы помешать вам. Теперь-то уже слишком поздно; ты никогда не увидишь ее.
— Ты?.. — начал Мима, приходя в ярость.
Демоница завершила перевоплощение и сейчас выглядела точно как Лигея.
— Что в ней такого, чего я не могла бы превзойти? — спросила она сладостным голосом Лигеи.
Мима вдруг понял, что сжимает в руке Алый Меч. Но не ударил, а замер на месте. Разве мог он изрубить копию женщины, которую любил?
— Я не думаю, что ты поверишь, будто такая, как я, может действительно любить тебя, — сказала демоница.
— Вот именно, — процедил Мима сквозь зубы.
Она снова обрела свой предположительно естественный вид.
— Я даже не принадлежу к проклятым. Просто сотворена из эфира и существую исключительно по милости своего Господина. У меня нет другой реальности, кроме моего назначения. А мое назначение — доставлять тебе удовольствие. Если я не сумею этого исполнить, то вообще лишусь всякого существования. Тебе стоит лишь сказать мне, чего ты хочешь от идеальной женщины, и ты получишь все эти качества в самой совершенной форме и будешь обладать ими столько, сколько пожелаешь. Неужели ты лишишь меня единственной возможности почувствовать себя желанной?
Несмотря на всю свою злость на нее, Мима был поражен кажущейся искренностью демоницы. Как может по сути своей бездушное создание говорить такие слова? Он понимал, что это глупо, но поймал себя на том, что сочувствует ее положению.
Мима лишился женщины. В третий раз он потерял любовь. Может, уже настало время обзавестись наложницей, которую не нужно было любить или даже притворяться, будто любишь?
— Идеальная женщина абсолютно предана своему мужчине, — сказал Мима. — О чем бы он ни попросил ее, она все выполняет беспрекословно. На всякий его вопрос отвечает совершенно честно. Преданность — вот главное качество, которое мне необходимо. Верность мне — прежде всего остального.
— Я дам тебе это.
— Прежде Сатаны?
Она отшатнулась назад, словно от удара.
— Ах, бессмертный смертный, ты не ведаешь, чего просишь!
— Полагаю, что ведаю. Поскольку ясно, что ты не в состоянии дать, что мне нужно, то оставь меня в покое.
— Но тогда я не сумею доставить тебе удовольствие, и наказание…
— Мне известно, какое наказание, — сказал Мима, припомнив судьбу очаровательных наложниц, от которых он отказался, когда отец держал его в заточении. Сатана вряд ли проявит больше милосердия. Те отвратительные казни причинили ему боль; и он напряг всю свою волю, чтобы не испытать боль и на этот раз.
Мима снова увидел в глазах демоницы слезы. Притворяться сейчас ей не было никакого смысла; безусловно, это искреннее проявление того подобия чувства, на какое она только была способна.
— Если мне предстоит исчезнуть, то надлежит самой выбрать, как это произойдет. Предпочитаю, чтобы последнее деяние выражало мое истинное «я», а не было обманом. Поэтому я согласна на твои условия.
Мима даже отступил на шаг. Он предполагал, что демоница признает свое поражение. Впрочем, она, конечно, могла и лгать, поскольку правду говорила лишь тогда, когда это было выгодно.
Или все-таки нет? Мима ни разу не ловил ее на лжи. Обязательно ли, что все порождения Лукавого тоже лгуны? Ведь могло быть и так, что Лила, подосланная совратить честного человека, была создана честной и будет оставаться такой, пока Сатана не изменит ее.
Тем не менее это не более чем подозрение. Миме требовалось доказательство ее верности. Он знал, как получить его, но проблема заключалась в том, что такой способ предполагал абсолютную искренность и с его стороны.
Впрочем, что значили его отношения с какой-то демоницей по сравнению с судьбой всего мира? Было бы эгоистичным поставить свои личные предпочтения к одушевленным женщинам выше благополучия Земли.
— Если ты будешь всецело верна мне, я сделаю тебя своей наложницей. Но тебе придется доказать преданность.
— Докажу, — сказала Лила.
— Открой мне, как разбить планы Сатаны и спасти мир от его владычества?
— Это просто, — ответила Лила. — Ускорь катастрофу.
У Мимы отвалилась челюсть.
— Что?
— Конец света. Судный День. Третья мировая война. Последняя битва между Добром и Злом.
— Но ведь это уничтожит все человечество!
— Да.
— Я тебя спрашиваю, как спасти мир, а ты советуешь его уничтожить! — в недоумении воскликнул Мима.
— Ты спросил меня, как спасти мир от Сатаны. Я ответила как.
Мима презрительно покачал головой:
— Мне следовало бы догадаться, что демоница не даст ответа, которым я мог бы воспользоваться.
— Я сказала тебе правду. Могу объяснить.
— Не стоит, — проговорил Мима и повернулся.
