Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
Когда я протискивалась через эту толпу, меня схватила за руку хрупкая сгорбленная женщина в черном. Она поднесла к моему носу фотокарточку седого мужчины:
– Вы не встречали этого человека?
– Нет, мне очень жаль.
В обеденном зале за столами под хрустальными люстрами сидели недавно освобожденные из концлагерей заключенные. Они еще не пришли в себя и даже не успели сменить полосатую лагерную робу на обычную одежду. Официанты приносили им самое лучшее из запасов бежавших фашистов: телятину, шампанское, сыр и свежий хлеб. Многие не могли есть и просто смотрели на еду. Те, кто съедал несколько кусков, сразу отправлялись в туалет.
Люди, которые искали своих близких, проталкивались в галерею, где на стенах были развешены объявления и фотографии пропавших. Многие фото пропавших или угнанных были перечеркнуты черным крестом – знак того, что они уже никогда не вернутся.
Там, в галерее, я и наткнулась на это: «Пол Родье. Номер 515».
Я кинулась к лифту, но в него набилось столько людей, что двери не закрывались, и я побежала к лестнице. По пути мне попадались исхудавшие мужчины в полосатой робе, которая висела на них, как на вешалках. Они бесцельно бродили по коридорам.
Я приготовилась увидеть Пола в таком же состоянии или даже хуже. Мне было все равно, как он выглядит, главное – быть рядом. Я готова была заплатить любые деньги, лишь бы помочь ему выздороветь.
Гостиничные номера превратились в больничные палаты. В них расставили дополнительные кровати, все двери были приоткрыты.
Пятьсот одиннадцатый. Пятьсот двенадцатый.
В коридоре два жандарма мило беседовали с симпатичной медсестрой. Война закончилась, вернулась любовь.
Пятьсот пятнадцатый. Просторный номер на пятом этаже с высокими окнами с панорамным видом на городские крыши и Эйфелеву башню. У стены – кровать в стиле Людовика Шестнадцатого. Королевский уход за знаменитым Родье.
Еще в дверях я увидела Пола. Он сидел в мягком кресле и играл в покер с тремя мужчинами. Легкий бриз покачивал занавески на окнах.
Пол был в простой рубашке на пуговицах. У него за спиной сидела медсестра, одну руку она положила на спинку кресла, а второй проверяла пульс у Пола.
Было так странно видеть его в этом чудесном номере со шторами из дамаста и шерстяными коврами. Я подошла ближе и со спины заглянула в его карты.
– На такой раздаче я бы ва-банк не пошла.
Пол повернул голову и улыбнулся.
К моему великому облегчению, он совсем неплохо выглядел. Худой, с бритой головой, но живой и такой свежий в белой хлопчатобумажной рубашке. Мне безумно хотелось как можно скорее отвезти Пола домой и уложить в его собственную постель.
– А ты принесла деньги, чтобы делать ставки? – спросил он. – И русские сигареты? Иди сюда, поцелуй меня.
Я обошла кресло и даже вздрогнула, когда увидела ноги Пола. Длинные, худые как палки, с круглыми коленками, они были похожи на ножки сверчка.
– Не волнуйся, я не сломаюсь. И не верь врачам. Если мои выигрыши о чем-то говорят, так это о том, что я в порядке.
– Даже не знаю, с чего начать.
Я опустилась на колени рядом с креслом и боялась к нему прикоснуться.
Может ли причинять боль такая худоба?
К нам подошел молодой доктор с рыжими взлохмаченными волосами, похожими на горку шафрана.
– Вы родственница? – спросил он.
– Друг, – ответил Пол. – Мисс Ферридэй из Нью-Йорка.
Доктор посмотрел на меня покрасневшими глазами.
Сколько дней он уже недосыпает?
– Не могли бы вы выйти со мной в коридор?
Я уловила в его голосе слабые нотки недовольства, как будто он не одобрял мое появление в номере Пола.
– Меня зовут Филипп Бедро, – представился он, когда мы вышли в коридор. – Я занимаюсь лечением Пола уже несколько недель. Восстановление после тифа прошло успешно, частично благодаря новому лекарству хлорамфениколу. Но потом неожиданно последовало ухудшение. Пневмония.
– Пневмония? – У меня перехватило дыхание.
Как у отца. Диагноз на французском звучит красивее, но не становится от этого менее смертельным. Мама продолжала называть эту болезнь воспалением легких.
– Он выздоровел, но еще очень далек от того, чтобы считаться здоровым. Вы останетесь в городе?
– В маминой квартире, это тут неподалеку. Пол знает о смерти жены?
– Да. Для него это сильнейший удар, но он отказывается об этом говорить. На данном этапе ему нужен здоровый сон. В дальнейшем, в связи с мышечной атрофией, потребуется усиленная физиотерапия.
– Он полностью восстановится?
– Мадемуазель, сейчас рано об этом говорить. Мы имеем дело с разрушенным телом. Пол потерял больше половины массы тела.
– Но ментально он в полном порядке, – предположила я. – Играет в покер.
– Он – актер и умеет делать хорошую мину при плохой игре. Но мы должны быть крайне осторожны. Его сердце и легкие очень сильно пострадали.
– И сколько, по-вашему, займет выздоровление? Две недели? Три?
– Сейчас положение таково, что он может и завтра не проснуться. Вы должны дать ему время.
– Простите, доктор.
– На прошлой неделе один молодой человек уже был готов к выписке. Все показатели хорошие. А наутро, когда он должен был ехать домой, умер от сердечной недостаточности. Кто знает, когда мы можем констатировать полное выздоровление таких пациентов?
– Я просто очень хочу…
– Ему противопоказаны любые физические нагрузки. Никакой готовки, никаких прогулок и, конечно, никакого… – Доктор запнулся.
– Да?
– Никакой дополнительной активности.
– Простите?
– Постельный режим и абсолютный покой.
Он хотел сказать, что спать Пол должен один.
Врач ушел, а я села возле кровати Пола и смотрела, как поднимается и опускается под одеялом его грудь.
– Не уходи, – сказал он.
– Ни за что, – пообещала я.
День я проводила с Полом, а на ночь возвращалась в мамину квартиру. К счастью, благодаря супруге нашего смотрителя квартира за время войны практически не пострадала. Даже стекла в створчатых окнах от пола до потолка уцелели, и паркет из граба был в целости и сохранности. Но все покрылось толстым слоем белой пыли. Баночки с серебряными крышками на моем туалетном столике из красного дерева на два дюйма утонули в этом белом порошке. Дорожные часы в папином кабинете остановились в девять двадцать пять. А в маминой комнате появилась протечка, кусок узорчатых обоев отклеился и походил на испачканное свиное ухо.
В первые две недели Пол бóльшую часть суток спал, но скоро попросился домой в Руан, где они жили с Риной. Доктор Бедро неохотно согласился. Он снова смутно намекнул на нежелательность занятий любовью, на что Пол ответил улыбкой. Также в связи с тем, что дом Рины находился в нескольких милях от Парижа и медицинская помощь там была ограниченна, доктор Бедро настоял на ежедневных визитах врача. Я сразу согласилась и вообще с радостью заплатила бы за что угодно, лишь бы Пол был счастлив. А потом мы с тремя крепкими медсестрами помогли ему спуститься и усадили на переднее сиденье «пежо».
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
