— Делайте, как считаете нужным. — Габриэль села за стол и заговорила вполголоса на итальянском языке, объясняя ситуацию своей подруге, которая, судя по всему, английского не знала.
Однако Виолетта в отличие от Габриэль восприняла предложение выпить шампанского с большим воодушевлением. К тому времени, когда они откупорили третью бутылку, к которой, как и к двум первым, официант никаких закусок не подал, получаемое ею удовольствие от общения с новой компанией ни в малейшей степени не омрачалось даже тем обстоятельством, что Кэти вообще не говорила по-итальянски, а Брок свой ограниченный запас итальянской лексики уже в значительной степени исчерпал. Габриэль продолжала держаться отстраненно и думать о своем, присоединяясь к общему разговору только тогда, когда ее подруга просила что-нибудь перевести. Кэти следила за Габриэль краем глаза. Та курила американские сигареты, и куча окурков со следами коричневой помады на белом фильтре в стоявшей перед ней пепельнице все увеличивалась. Ее нервозность выдавали только пальцы с аккуратно подпиленными ногтями, покрытыми лаком в тон к губной помаде.
Когда Брок ушел с головой в весьма обременительную для него беседу с Виолеттой, Габриэль неожиданно посмотрела на Кэти, словно осознав, что та за ней наблюдает, и сказала:
— Вы знаете, я совершенно не помню вашего дядюшку.
— Он всегда был человеком тихим и самодостаточным, — ответила Кэти.
— А вы сами были когда-нибудь в Стенхоупе? — спросила Габриэль.
— Да, была. В октябре прошлого года.
— Ваш дядюшка упомянул о смерти. Вы понимаете, что он имел в виду?
Кэти не знала точно, что говорить, чтобы это не шло вразрез с замыслами Брока. Тем не менее Габриэль ждала ответа.
— Это было так странно, — пробормотала Кэти. — И так ужасно.
Габриэль посмотрела на нее в упор, как бы давая понять, что она этой жалкой фразой от нее не отделается.
— Он сказал, что умер сотрудник клиники. Кто это?
— Его звали Алекс Петроу.
Габриэль все так же не сводила с нее своих темных глаз.
— Извините, — произнесла Кэти с сочувствием в голосе. — Вы что, хорошо знали этого человека?
— Я знала его? С чего вы взяли?
— Я поняла это по вашей реакции. Вас потрясло услышанное. Этого нельзя было не заметить.
Габриэль неопределенно покачала головой, отдавая дань снедавшим ее сомнениям. Потом тихим голосом спросила:
— И как же он умер?
— Его повесили.
Пальцы с блестящими коричневыми ногтями, непрестанно до этого двигавшиеся, замерли.
Появление официанта нарушило молчание, неожиданно воцарившееся за столом.
— А вот наконец прибыла и закуска, — сказал Брок.
Виолетта ела энергично, очевидно, вновь обретя чувство времени, и прикончила свою салтимбокку намного раньше, чем Габриэль. Потом женщины обменялись несколькими фразами по-итальянски. Виолетта на чем-то настаивала, Габриэль, все больше раздражаясь, ей возражала. Наконец Габриэль отодвинула от себя тарелку и, повернувшись, обратилась к Броку:
— Мне очень жаль, но я должна идти. Не беспокойтесь, с официантом я расплачусь.
— Я сам об этом позабочусь, — ответил он, выжидающе на нее поглядывая.
— Вы надолго приехали в Виченцу? — Она смотрела через площадь, вдруг заинтересовавшись группой подростков на мотороллерах.
— Не думаю. Мы собирались завтра выехать за город, чтобы осмотреть виллу Малконтента. Быть может, вы к нам присоединитесь? Скажем, во второй половине дня?
— Прошу меня простить, — холодно отозвалась она. — Но во второй половине дня я занята.
Она поднялась на ноги, не обращая никакого внимания на Виолетту, которая излишне эмоционально и многословно прощалась с Кэти и Броком. Взяв со стола пачку своих сигарет с белым фильтром, она негромко произнесла:
— Но утром я свободна.
Когда они проводили удалявшихся дам взглядом, Кэти сказала:
— Вы, дядюшка, просто мастер сводить знакомство с разными странными женщинами.
Габриэль появилась десятью минутами позже условленного времени и некоторое время с улыбкой наблюдала за тем, как Брок объяснялся с двумя полицейскими в форме, которых весьма занимал вопрос, почему он припарковал машину в заповедной зоне старого города. Затем она выступила на авансцену и пришла ему на помощь, бросив всего две-три фразы, которые тем не менее заставили офицеров удалиться.
— Сегодня хорошая погода для автомобильной прогулки, — произнесла Габриэль.
День и в самом деле выдался чудесный. Яркое весеннее солнце и легкий ветерок постепенно разгоняли лежавший на полях серебристый утренний туман, когда они мчались в восточном направлении по автостраде, которая вела в сторону Падуи и находившейся несколько дальше Венеции. Габриэль жестом предложила Броку у переезда Доло свернуть на провинциальное шоссе. Он, следуя ее инструкциям, сбросил скорость и покатил по дороге, которая шла по плоской как стол равнине. Здесь, в сельской местности, был другой микроклимат, и по мере того, как они приближались к побережью, туман становился все гуще. Местами, когда туманная мгла совершенно застилала дорогу, Броку приходилось еще больше сбрасывать газ и автомобиль полз чуть не со скоростью пешехода.
Наконец они свернули на гравийную подъездную дорожку, а минутой позже перед ними вдруг выступила из тумана каменная громада Малконтента. Неизвестно, что было тому причиной — то ли особое преломление света в насыщенном влагой воздухе, то ли более грубая отделка деталей и иная фактура камня, из которого была сложена вилла, но в целом она производила впечатление куда более архаичного и величественного сооружения, нежели ее близкая родственница в Стенхоупе. По сравнению с этой древней махиной английская вилла казалась слишком аккуратной и изящной и представлялась ученической копией, напрочь лишенной мрачного обаяния оригинала. Брок остановил машину, и остаток пути до архитектурного памятника они проделали пешком. Здание выглядело пустым и заброшенным. До них не доносилось ни звука. Ни собачий лай, ни шум мотора, ни людской говор не нарушали окружающую тишину. Они обошли вокруг дома, но не встретили ни единой живой души и вернулись к машине. Брок открыл багажник и извлек из него сумку и коврик.
— Давайте расположимся где-нибудь под ивами и устроим пикник, — предложил он.
— Пикник? — улыбнулась Габриэль.
— Я все продумал заранее, — ответил Брок.
— Я уже заметила, что вы очень обстоятельный человек, мистер Брок. Вы налоговый инспектор? Или, быть может, полицейский?
Он с удивлением на нее посмотрел.
— Я уверена, что вы никогда не были пациентом Стенхоупской клиники в те годы, когда я работала там. У меня, знаете ли, прекрасная память.
— Угхм…
