Книга Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец

Яра вышагнула из глухой стены с наспех нацарапанной на ней дверью и огляделась. Прыгун выскочил из глаза и закачался на цепочке. Перед Ярой тянулись полки с автомаслами. В большое, во всю стену окно видны были колонки с заправочными пистолетами.

– Магазинчик на АЗС? – спросила Яра, легонько постукивая по животу подушечками пальцев. Последнее время у нее появилась такая привычка, словно она общалась с ребенком азбукой Морзе.

Гуля, стоявшая между кофейным автоматом и кассой, не ответила. Она чуть заметно пятилась назад. Спина у Гули была изумленно застывшая. Афанасий выглядел тоже странновато. Жался к стене и скользил вдоль нее, подавая Яре непонятные знаки. Ничего не понимая, Яра сделала два шага и оказалась рядом с Гулей.

– Я бы кофе выпила, – сказала она, поворачиваясь к кассам и…

Это и правда был магазинчик при бензоколонке. Но почему-то без посетителей. Возможно, их отпугивали трое мужчин, стоявших снаружи у самого входа и держащих что-то в руках.

За кассой стоял Гай, у полок же с сухариками и чипсами бабочкой порхал Дионисий Тигранович. Он то перекладывал сухарики на новое место, то поправлял ценник, то начинал наматывать на палец болтавшуюся веревочку, точно в ней усматривал причину того, что магазин не делает выручки.

– Добрый день! – сказал Гай, и одновременно с этим пожеланием чья-то рука сгребла Яру под локоть и подтащила ее к прилавку. Оглянувшись, она увидела худого, с узким лицом арбалетчика.

Еще один арбалетчик держал на прицеле Афанасия, у которого уже отобрали прыгун и теперь грубо расшнуровывали нерпь.

– Это не я вас сдала! – воскликнула Гуля, бросаясь к Афанасию.

– Конечно нет! – милостиво согласился Гай. – Не она! Просто Дионисий Тигранович знал, кому поручить рисовать двери в Карелии. А мы с Альбертом, боюсь, догадывались, кто живет в квартире напротив. Неужели вам не приходило в голову, что комната Суповны известна очень многим бывшим шнырам?

Дионисий Тигранович, всплеснув ручками, выдернул из пальцев у Яры прыгун, после чего втиснулся между Гулей и Афанасием.

– Дорогие мои! Я же говорил, что ваши судьбы навеки связаны! «Жили они ладно, вместе плакали и вместе смеялись, и умерли в один день!» – прощебетал он в полном восторге и с такой интонацией, точно рассказывал детям сказку.

– Что вы с нами сделаете? – сердито воскликнула Гуля.

– С тобой ничего. Расти в себе эля, милая моя, и будь хорошей мамой! – ответил Белдо, и двое бесшумно выступивших из-за стеллажа берсерков подхватили Гулю под локти и, легко оторвав от пола, куда-то унесли. Гуля шипела и ругалась, споря, что берсерки передерутся и ее отпустят.

– А вот драться не надо, и спорить тоже! Вставьте ей кляп! Возьмите вот эту чистенькую новенькую губку для автостекол! – озабоченно напомнил кому-то Белдо, заглядывая в дальнюю комнатку.

Голос Гули стих.

– Теперь ваша очередь! – продолжал Белдо, обращаясь к Афанасию и Яре. Он подал знак, и двое других телохранителей потащили прочь Афанасия, ноги которого от ужаса стали ватными.

– Не убивать! Заприте его и через час отпустите! Он мне не нужен! – крикнул Гай им вслед.

После ухода охранников и Афанасия внутри магазинчика остались только Яра, Гай и Белдо. Яра покосилась на ближайший стеллаж, прикидывая свои шансы.

– Не надо бросать в нас щетками, бутылками, размахивать автомобильными насосами! Все эти эмоции могут повредить ребенку. А вы мне очень дороги: и ты, и он, – мягко попросил Гай.

– Почему? – резко спросила Яра, положенными на него руками защищая свой живот.

– Скоро узнаешь! – пообещал Гай. – Недавно здесь проехал автобус со шнырами. Мы их не останавливали. Дорога здесь имеет не так много ответвлений. Тилль отправился вперед. Он нарисует дверь, через которую мы вскоре и пройдем. Тилль сейчас несколько не в духе и способен на причуды, поэтому я послал с ним Долбушина.

– «Мы»? Кто «мы»? Вы и Белдо? – спросила Яра.

– Тебя я тоже возьму с собой. Пока же расскажу небольшую историю, – Гай легко оседлал прилавок и, перебросив ноги, оказался рядом с Ярой.

Яра отодвинулась. Ей страшно было находиться с ним рядом. И особенно страшно, что Гай смотрел на нее почти дружески. Кто сказал, что змея ненавидит мышь, на которую медленно натягивается как перчатка? Напротив, она ее очень любит.

Яра рванулась к выходу. Бедром задела полку, сшибив с нее пятилитровую бутылку с омывателем стекол. Остановилась испуганно, держась за живот. Гай с Белдо с ней вместе смотрели на растекающуюся, одуряюще пахнущую зеленую лужу. Яру не хватали. И так знали, что у двери снаружи берсерки.

– Чего вам от меня надо? Я же ваш враг! – крикнула Яра.

Гай усмехнулся:

– Враг, друг… какая узость! Ты мне, значит, враг, а Тилль кто? Друг? – Гай коснулся цепочки с кабаном, украшавшим теперь его шею. – В каких-то вещах враг вполне может стать другом, а при других условиях друг легко превращается во врага. Я верю скорее в общность интересов. Найди с кем-то общий интерес, и пока он не исчезнет, человек останется верен!

– Хотите поговорить об этом? – спросила Яра с издевкой.

Издевка была тонкая и заключалась в контексте. В американских фильмах это была шаблонная фраза.

– У меня с этим нет проблем! – сказал Гай. Яра вздрогнула. Это был контршаблон, причем из того же кинематографа. Интересно, Гай тоже смотрит фильмы? Нет, просто считывает ее мысли.

Гай взглянул на Белдо. Тот стоял с закрытыми глазами и, видимо, мысленно общался с кем-то из своего форта, посланным вместе с Долбушиным и Тиллем.

– У нас еще есть время? – спросил Гай.

Белдо ответил не сразу. Связывался с кем-то и пытался посмотреть на мир его глазами. Зрачки Дионисия Тиграновича под сомкнутыми веками подрагивали.

– Да. Шныры пока едут. Дверь готова.

– Отлично, – сказал Гай. – Значит, можно не спешить.

– Что вы с ними сделаете? – спросила Яра.

Дионисий Тигранович прикинулся глухим, предоставив отвечать Гаю.

– Их не тронут, если они сами не подадут к этому повода… Теперь о ребенке…

Яра застыла.

– О ребенке Матрены Аляповой и Носко Гнездило, – насмешливо продолжал Гай. – Как ты, возможно, слышала, у них был особый ребенок. Ребенок двух шныров. Когда он родился, Матрена и Носко стали жить отдельно от остальных шныров, в небольшом домике на отшибе. Носко продолжал нырять как одержимый. Матрена возилась с малышом. Он был поначалу слаб, но за жизнь держался цепко. Я был им полезен больше других. Тит Михайлов, Сергиус Немов, тот же Митяй… они вечно были заняты. Я же выполнял все поручения Матрены… Достал ей козу, когда у нее пропало молоко… раздобыл люльку… в общем, много всего делал. Малыш всегда охотно играл со мной.