— Твой друг умрет, Пэтч, что бы мы ни предпринимали. Я не могу вытащить стержень. Кровь из него так и льет, а внутреннее кровотечение, должно быть, еще сильнее. Ночь он не переживет. Извини… мне очень жаль.
— И ничего нельзя сделать?
— Разве что устроить его поудобнее.
Он поднял взгляд и заметил хозяина таверны, озабоченно смотревшего на нас. Подошел к нему и что-то строго прошептал. Хозяин торопливо выбежал из комнаты, а минуту спустя вернулся и передал Жилю какой-то предмет. Посоветовавшись с капитаном, который сидел у камина, держа на коленях миску с горячей водой и промывая рану Адрику, Жиль вернулся к столу.
— Кузнечные ножницы, — пояснил он, показывая мне огромный, грубо откованный черный инструмент. — Держи своего друга покрепче.
Я приблизился к столу и ухватил Билла за руки выше локтей, припечатав его к столешнице. Потом нагнулся ниже.
— Не беспокойся, брат, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.
Жиль взял ножницы за концы рукояток и одним движением перерезал древко болта в том месте, где он входил в тело Билла. Раздался резкий треск, и Билл закричал высоким и жалким голосом, словно лис зимней ночью.
— Все, уже все, мой храбрый друг, — утешающе произнес я.
Мы со всеми предосторожностями перевернули Билла. Жиль заботливо подложил под него свернутый плащ, чтобы он собственным весом не загнал острие еще глубже. Когда мы закончили, он спокойно лежал на спине, широко раскрыв глаза и уставившись на потолочные тени. Дышал он, как загнанная лошадь. Волосы вымокли от пота, ноги подергивались и стукались о столешницу и друг о друга.
— Здорово больно, Билл?
Он закрыл глаза, словно раздумывая, потом снова открыл их.
— Там у меня что-то на ногах… Сними, ладно?
Я посмотрел — там, конечно же, ничего не было.
— Теперь лучше?
— Вроде да. Кажется, лучше. Такое ощущение, что там сидел здоровенный кот, прижимая меня к столу. — Он скривился. — Послушай, Пэтч, мне надо кое в чем тебе признаться.
— Никаких твоих исповедей, Билл, я и слушать не стану! Я не священник, и, кроме того, ты скоро поправишься.
Он слабо посмеялся:
— Не думаю, братец. Но ты не беспокойся. Я вовсе не собираюсь освобождаться от грехов собственной плоти. Я их с собой заберу, так уж и быть. Да ты их и не оценишь по достоинству. — Он попытался подмигнуть, но явно уже не контролировал мышцы лица. Щека слабо дернулась и безвольно опала. — Нагнись ко мне, брат. У меня дыхалка сдает… Да кто там сел мне на ноги?! — Я лишь помотал головой. — Интересно… Такой груз… А теперь уже нету… Так гораздо лучше. Ну, слушай внимательно. Помнишь, капитан спросил, не знаю ли я того парня, которому ты башку снес, да? Хорошо. Я его и впрямь знал. Руфус его звали. Я знал его, потому что он был моим старым товарищем.
— Из Морпета? — задал я глупый вопрос.
Билл тяжело вздохнул и закрыл глаза. Я резко нагнулся, но ресницы задрожали и глаза снова открылись.
— Я еще тут, братец. Опять они сели мне на ноги, да? Слушай… Когда я сказал тебе, что служил в отряде — кого? Сэра Ранульфа?
— Сэра Эндрю Харди, — подсказал я. — Отряд «Черный вепрь».
— Никогда не мог запомнить собственное вранье. Нет. Мой отряд назывался «Скрещенные кости», и командовал им сэр Хьюг де Кервези.
Я отпрянул назад, словно он меня ударил.
— Как это, Билл?! — спросил я после долгого молчания.
Он испустил долгий, хриплый вздох.
— Меня схватили, — произнес он наконец. — Я рассказал тебе ту занятную историю, в ней по крайней мере есть доля правды. Но до Лондона я так и не добрался. Они нашли меня на дороге, избили до полусмерти, и очнулся я в тюрьме под дворцом епископа. Я… Времени мало осталось, да? Надо покороче. Да, каким-то странным образом Кервези заинтересовался мной, и епископ отдал ему меня в качестве раба. Я теперь… нет, я был связан с ним всеми писаными и неписаными законами. Он включил меня в состав своего отряда, в число людей, которые исполняют все его приказы, отдаваемые от имени епископа. Мы прибыли в Бордо за месяц, даже больше, до вас с приказом дождаться корабля под названием «Кормаран». Когда корабль пришел, нас послали следить за командой, как только она сошла на берег, и велели убивать всех, кого удастся. Сам понимаешь, мне не полагалось задавать вопросы.
— И ты следил за Анной и мной?
Он безрадостно улыбнулся:
— Нет. Да если бы я знал, что ты жив да еще находишься в Бордо, я бы ни за что… — Он уставился на меня широко раскрытыми, умоляющими глазами. — Ты веришь мне, брат? — Я безнадежно кивнул. — Ну, слава Богу. Но в ту ночь… Я тогда уже на все махнул рукой. Эти пьяные бездарные идиоты, с которыми я таскался, оставили меня на стреме, пока сами набивали себе брюхо и щупали девок. Ты просто наткнулся на нас, брат. Бенно хотел проспаться, а ты его разбудил. Я не знал, что это ты, — да и откуда? Я просто пытался предотвратить драку.
— Я же думал, что ты мертв! — выпалил я.
— Да, конечно, я знал, что именно так ты и думаешь. — Он втянул воздух и с усилием поднял руку, ухватившись за меня. Ладонь его была холодна как лед, но держался он цепко. — Живой, во плоти и крови, — сказал он.
— Почему ты не сказал мне все сразу?
— Я все рассказал капитану. А он… он велел пока ничего тебе не открывать. Я говорил ему, что хочу все сообщить своему другу Пэтчу. А он ответил: «Расскажешь, когда сам будешь к этому готов». Вот. Теперь я готов.
— О Господи, Билл!
— Тебе, наверное, нужно вообще забыть, что я вернулся. Может, так оно будет лучше…
— Нет! Я о таком и слышать не желаю! Я все это время думал, сколько времени мы потеряли на корабле… Я потерял.
Он сжал мою руку.
— Несмотря на все твое дурацкое поведение, это были самые счастливые две недели в моей жизни, братец.
— Билл, я страшно сожалею, что тогда сказал тебе… Насчет Анны.
Он попытался засмеяться, но его свела судорога, кровь пошла носом и просочилась из уголка рта.
— Я бы, наверное, счел себя оскорбленным, братец, если бы ты этого не сказал. Но принцесса, боюсь, любит только тебя, всем сердцем. У меня и шансов-то не было. Ты ее… — Он снова ухватил меня за руку. — Ты ее не вини, Пэтч. И смотри не упусти! Поклянись!
— Конечно. Клянусь.
— Вот и хорошо… Странно как-то… Пэтч, ты еще здесь?
— Да, брат.
— Я тебя не вижу. Отгони ты этого кота, сделай милость! И укрой меня, Пэтч. А потом пойдем в «Посох епископа», ладно?
— С удовольствием, Билл.
— И я. С удовольствием…
Он вздохнул и вытянулся. Только тогда я заметил, что Адрик подошел к нам и опустился на колени у стола. Одна рука у него была на перевязи, но он закрыл лицо другой, и я понял, что он молится об отлетающей душе.
