Это заявление настолько удивило собравшихся, что никто даже не возмутился из-за столь бесцеремонного вторжения. Барон, вспыхнув от гнева, тут же бросился к Легри.
— Что тебе надо? — спросил он дрожащим от ярости голосом. — Как ты смел явиться сюда?
— Я пришел потому, — ответил Легри громко и не пугаясь гнева своего патрона, — что, с вашего позволения, вы не убили жеводанского зверя, и я поспешил предупредить недоразумение или опрометчивый поступок.
— Как ты… ты, который вчера видел сам, что я всадил пулю в сердце этого проклятого зверя… как ты можешь опровергать… — Ларош-Боассо задыхался от гнева.
— Спросите у этого человека, — сказал Легри спокойно. — Ну что, Дени, — обратился он к егерю, который, не обращая ни малейшего внимания на присутствие важных господ, принялся рассматривать волчью голову и лапу, — что скажешь? Это жеводанский зверь?
— Нет, сударь, — решительно произнес Дени. — Я уверен, что этот, несомненно, очень могучий и сильный волк все-таки не тот, которого называют жеводанским зверем.
Собравшиеся переглянулись. На лицах застыло недоумение. Те, кому надо бы радоваться, боялись, что эта радость окажется преждевременной, а потому предпочли послушать дальнейшую речь егеря.
Ларош-Боассо взорвался:
— Что означает эта дерзкая шутка? — вскричал он. — Что это за наглый простолюдин, который приходит учить дворянина в гостиной дамы?
— Я знаю, что мне здесь не место, господин барон. Мое место в лесу, и я, простите мне мою дерзость, знаю о лесе больше вас. Это голова и лапа не жеводанского зверя, а старого большого волка, бродившего в последнее время в соседних лесах и названного Черным волком. Он был очень свиреп и немало из тех нападений, что приписывались жеводанскому зверю, совершил именно он. Я не раз встречал в лесу его следы и тоже поначалу думал, что он и есть жеводанский зверь. Но потом я увидел след настоящего зверя — его лапы гораздо крупнее, хотя вам, наверное, трудно доверить в то, что такое вообще возможно. Мосье Леонс, мой господин, вы помните, что я указывал вам на эту разницу следов?
— Стыдно признаться, я совсем забыл об этом! О да, теперь я вспоминаю! К тому же известно, что жеводанского зверя однажды ранили в голову, и впоследствии на ней остался шрам. Об этом говорили многие охотники!
— Я, — сказал Легри, — один из немногих, кто видел зверя. Он сбил меня с ног, когда я шел через овраг Вепря. Я помню, что у него шерсть была серой, а эта голова почти черная. Кавалер де Моньяк, вы там тоже были, подтвердите или опровергните мои слова!
Кавалер поспешил подтвердить слова Легри.
— Стало быть, тут ошибка или обман? — спросила Кристина де Баржак, задрожавшая от волнения. — Жеводанский зверь жив, а я свободна!
— Нет, графиня! — отрезал барон. — Я утверждаю, что этот волк и есть пресловутый жеводанский зверь. Чтобы убедить меня в противном, нужны более весомые доказательства.
— Вам нужны доказательства, господин барон? — спросил Дени насмешливым тоном. — Я с утра высматривал след одного зверя, мне удалось его загнать в каменоломни Монфишэ за Монадьерским лесом. Зверь имел неосторожность войти в эту лощину без выхода. Проход в нее я поручил стеречь Жервэ и нескольким крестьянам, малым неробким, а сам что было духу помчался уведомить мосье Леонса. Попавший в западню волк и есть единственный и настоящий жеводанский зверь.
— Что ты говоришь, Дени? — радостно воскликнул Леонс. — Может ли такое быть?
— Придя сюда, я велел оседлать вашу лошадь и приготовить ваши ружья и охотничье снаряжение. Извольте последовать за мной, мосье Леонс, зверь дожидается смерти от вашей руки!
— Скорее на лошадей! Не будем терять ни минуты, а то волк может ускользнуть! — Леонс бросился к выходу из залы.
— Он не ускользнет, но и без боя не сдастся! Будьте готовы к этому…
— Я давно готов! Живо — на лошадей и в путь! Благословите меня!
Он подошел к приору и к епископу, которые дали ему свое благословение.
— Графиня, — обратился Леонс к мадемуазель де Баржак. — Я выполню условие, которое необходимо для того, чтобы вами обладать, или умру!
С этими словами он исчез в дверях.
— Я буду ждать вас! — Кристина бросилась за ним вслед, надеясь, что он услышит ее. — Я буду молиться о вас!
«Я люблю вас!» — прошептала она тихо, остановившись на пороге.
Ларош-Боассо стоял мрачный и задумчивый в углу комнаты. Легри же, казалось, наслаждался его унынием.
— Черт возьми! — воскликнул наконец барон, подняв голову. — Сегодня счастье, по-видимому, идет в руки только к этому красавчику! Но почему бы мне не воспользоваться удобным случаем? Я также охотник, и охотник недурной, мои люди и лошади ожидают меня во дворе… Дело еще, может быть, не совсем проиграно! Жеводанский зверь жив, а кем он будет убит — решит случай.
Он сделал Легри знак последовать за ним.
— Вы зовете меня с собой? — возмутился тот. — Вы меня предали, не желаю больше иметь дела с вами!
— А, — сказал барон с презрением. — Ваш отец уже написал вам о моем совершенном разорении и гибели всех моих надежд? Да, это правда, дружба со мной больше не сулит вам выгоды. Но неужели вы полагаете, что вас примут в свой круг эти люди? Не думаю. Посмотрите, с каким презрением на вас смотрит кавалер, который, помнится, обещал вас отколотить…
Этот довод убедил Легри. Вскоре приор и епископ остались наедине.
— Монсеньер, — сказал отец Бонавантюр, — помолимся, чтобы это дело завершилось благополучно для всех его участников.
XXVI
Каменоломни Монфишэ
Направляясь к парадному двору, где они должны были найти своих лошадей, Ларош-Боассо и Легри продолжали разговаривать вполголоса.
— Ссора между нами, Легри, — говорил барон, горячась, — это черт знает что такое! Это не имеет смысла! Как вы нуждаетесь во мне, так и я в вас. О чем вы думали, переходя на сторону моих врагов? В тот день, когда они уничтожат меня, они легко справятся и с вами.
— Повторяю вам, барон: вы меня обманули. Я почти разорил отца, удовлетворяя вашу расточительность. Чтобы угодить вам, я совершал поступки, о которых мне стыдно вспоминать, а вы не сдержали своего слова, когда я потребовал то, что должно было принадлежать мне! Вы сделали вид, что забыли о нашем договоре!
— Я помню наш договор лучше вас! — решительно сказал Ларош-Боассо. — В случае, если б я убил жеводанского зверя (а мне доказано, что я его не убил), я обещал уступить вам мои права на графиню де Баржак, если буду иметь в своем владении наследство графа Варина. А графом де Варина я стану только в том случае, если мой дорогой кузен, поскакавший во весь опор к каменоломням Монфишэ, будет так умен, что сломает себе шею или даст волку себя растерзать.
— Ваш кузен? — повторил Легри, широко раскрыв глаза от изумления. — Что вы этим хотите сказать? Я вас не понимаю.
