Книга Балтийская рапсодия - Александр Харников

19 (7) августа 1854 года.

Балтика. Борт учебного судна «Смольный»

Елизавета Бирюкова, журналист

Мужчины считают, что женская логика не поддается анализу. Хорошо, конечно, что они так считают. Но это утверждение не соответствует действительности. Просто у нас другие критерии и другая мотивация, чем у мужчин.

Вот, например, если подумать, то мало какой мужик поймет, кроме, конечно, голубых, из-за чего я взъелась на Николаса. А просто потому, что он мне понравился намного больше, чем мой горе-муженек (к счастью, оставшийся в будущем), равно как и все мои партнеры по любовным утехам. Почему – не знаю. До Ника единственный, кто меня в свое время заставил потерять голову, был Юра Черников. Но мне так хотелось на него работать, что я тогда смогла относительно спокойно перенести отказ. А в случае с Николасом я не собираюсь этого делать. Пусть вспоминает, что написал великий Шекспир: «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!»[10]

И программа моя состоит из двух частей. Программа-минимум проста: так не достанься же ты никому! И как мне показалось после первого визита, мне она вполне по силам. Но нужно ковать железо, пока горячо.

Так что сегодня с утра, убедившись, что «Бойкий» ушел, а вместе с ним и этот американский подонок, я сложила пару модных журналов в свою репортерскую сумку от Луи Вюиттона и попросила доставить меня на «Королев». Если бы меня спросили, зачем, я бы сказала правду, или почти правду: хочу закончить сюжет про потопление яхты и про Мейбел. Впрочем, вопросов никаких мне не задали – на «Смольном» знали, что я работаю на Юру. И через несколько минут я уже поднималась по трапу «Королева».

Иду я танцующей походкой к кубрикам в медицинской части, и тут какой-то тип преграждает мне дорогу и говорит, мол, пациентка не хочет никого видеть. Я попробовала было применить весь свой шарм, видела, что мальчику весьма понравилось мое декольте, но пускать он меня все равно отказался. Облом…

Но не успела я подойти к шлюпкам, чтобы вернуться на опостылевший «Смольный», как вдруг ко мне подходит какой-то лейтенант и говорит:

– Извините, вы Елизавета Бирюкова?

– Да, – отвечаю я с очаровательной улыбкой.

– Вас вызывают с «Бойкого», – и он протянул мне что-то похожее на старомодную телефонную трубку от беспроводного телефона. Совок, подумала я, мобильники давно уже в полсантиметра толщиной, а у этих все как во время оно. Откуда ж мне было знать, что это рация.

– Лиз, это я, Валя, – услышал я голос Вали Иванова. – Мне сказали, что ты на «Королеве».

– Привет, Валя, – ответила я. С Валей у меня была пара-другая постельных эпизодов, обычно когда он вдалеке от своей благоверной. Видела я ее время от времени. В чем, в чем, а в красоте обвинить ее было сложно. Неудивительно, что он иногда искал приключений на стороне. И в последнее время он все чаще подгребал ко мне – его похождения с двумя другими дамами закончились фингалами сначала под одним, потом под другим глазом. Дело в том, что его Дашенька после рождения двух дочурок превратилась из субтильного создания на свадебных фото в «довольно почтенную даму», по словам Гоголя. Я же свято хранила тайну наших с ним дел – у меня не было резона убивать курицу, которая несет золотые яйца, ведь после каждого нашего свидания у меня появлялся флакончик с дорогими духами – я предпочитаю «Шанель номер пять», – а то и побрякушки из золота или даже с интересными камушками… И его Даша меня ни в чем не подозревает, тем более, что уж греха таить, именно я ненавязчиво открыла ей глаза на обеих соперниц, о чем в свою очередь не подозревает Валя.

– Да, Валюша, – ответила я. – Чем меня порадуешь?

– Юра просил передать, что у Мякилуото – полная победа. Часть вражеского флота потоплена, остальные корабли спустили флаги. Так что на Балтике все более или менее в ажуре. Документы и файлы мы уже передали, начинай готовить внеочередной номер – ты же сейчас за старшую. Да, не увлекайся – скоро будет еще материал, «Бойкий» как раз идет в Свеаборг. Кроме того, кое-что будет и от Николаса. Кстати, представляешь себе, наш горячо любимый янки вчерашнюю ночь провел в Машиной компании…

А вот это уже интересно! То есть наша верная женушка очень уж резво подзабыла про мужа и детей, как только сообразила, что они далеко… Примем это к сведению.

– Весело там у вас, Валя. Ладно, я побежала.

– До связи!

Я попросила отвезти меня обратно на «Смольный», а мне в ответ:

– Туда как раз идет катер. Поторопитесь.

И представьте себе, кого я вижу в катере? Прелестницу Мейбел собственной персоной. Я к ней с объятиями, мол, я так рада тебя видеть. А она, вижу, немного сторонится меня. Но куда ж она денется с катера-то? Я узнала, что у нее разболелась сломанная рука: «ударила пару раз кулачком, забыв, что она сломана, и началось…» – и ее решили отправить на «Смольный», благо там корабельный лазарет получше, да и врачи поопытней.

Я открыла один из моих журналов, и она, забыв про свое недоверие, придвинулась поближе и начала ойкать – мол, какое все развратное… Но по глазам вижу – кое-что ей понравилось. Я и говорю ей:

– Мейбел, у меня есть вот это и вот это. Хочешь, принесу, и ты померяешь? Платья, наверное, не сможешь, а вот юбки – вполне.

Та мне: конечно, приходи! А я ей так простодушно:

– Да меня же к тебе не пустили…

– А я скажу, чтобы тебя пускали. Это я Николаса не хотела видеть.

Клюнула, подумала я со злорадством и говорю ей:

– Да он вряд ли заинтересуется. Мне только что рассказали, что последнюю ночь он провел с некой Машей. Красивая, но тоже замужем, двое детей.

Мейбел побледнела еще сильнее. А я продолжила:

– Да забудь ты про этого ловеласа, я ж тебе о нем уже говорила. И вообще, не забывай – с мужиками надо поосторожнее.