Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Когда дело касается денег, – сказала Гера, – всегда есть напуганные и обиженные. Освободи мне, пожалуйста, проход. Я поставлю чайник.
Знаев небрежно сдвинул разноцветный ворох в сторону.
– Мне всё равно, – сказал он. – Пусть обижаются. Мне надо уехать. А это я оставлю сыновьям. И тебе, кстати.
– Мне? – спросила Гера с искренним недоумением. – Зачем?
– Ну… Мы вроде спим вместе. Думаю, ты имеешь право принять от меня материальную помощь.
Она рассмеялась.
– Зачем мне помощь? Я не инвалид. Ни в чём не нуждаюсь.
– Ты месяцами сидишь на гречневой каше. Однажды ты заработаешь гастрит. Или чего похуже. Творческие люди должны принимать помощь. Особенно если – от чистого сердца.
– Ты только что сказал, что напугал и обидел людей. Тоже мне, чистое сердце. Я ничего не возьму.
Знаев перетянул резинкой очередную пачку в сто листов и поднял глаза. Маленькая художница, босоногая, прямая, при взгляде снизу вверх, с зажжённой спичкой в вытянутой сильной руке, была похожа на скульптуру в жанре социалистического реализма, на колхозницу авторства Веры Мухиной.
– Думаешь, – сказал он, – мои деньги, типа, грязные? Чёрный кэш? Кровавое бесовское бабло?
– Нет, – ответила Гера. – Деньги нормальные. Но они не мои. Отдай сыновьям.
– Хорошо, – сказал Знаев. – Тогда подскажи, как поделить.
– Не знаю. Наверное, поровну.
– Поровну – нельзя! – тут же возразил Знаев. – Пацанчики росли в разных условиях! У одного был отец, у второго – не было. Старшего заваливали подарками. В восемнадцать лет получил собственную квартиру. По справедливости надо всё отдать младшему.
– А чем занимается младший?
– Уезжает учиться. В Голландию. И деньги ему реально нужны. А старший – не учится. Не хочет. Сидит дома, сочиняет музыку. Музыка – так себе…
– Ты говорил, – сказала Гера.
– Да, говорил! – ответил Знаев нервно. – Но для меня это слишком важно. И если я повторяюсь – ты должна меня простить. Мой старший сын Виталий Сергеевич – не Паганини и не Рахманинов. Он одарён, но… в меру. Он середняк. Я был таким же. Если он будет много работать – лет через пять наловчится писать песенки для мультфильмов и сериалов…
– Тоже неплохо, – сказала Гера.
– Да. Но с точки зрения педагогики сейчас ему не только нельзя давать деньги – надо отобрать всё, что есть, настучать подзатыльников и отправить работать в «Макдональдс». Свободная касса!
– Твой старший сын, – сказала Гера, – уже вырос. Мне кажется, ты опоздал с подзатыльниками.
Она села за стол. Её чашка с чаем исходила прозрачным пахучим паром. За своим чаем она специально ездила в какие-то особенные, маленькие китайские магазинчики, в полуподвалы близ Садового кольца. Верила, что в таких магазинчиках чай – настоящий, а в супермаркетах – сплошь поддельный. Знаев, хорошо знакомый с хитростями розничной торговли, никогда не пытался переубедить её в обратном. Вера в пользу и есть польза.
– Не согласен, – сказал он. – Нынешние дети взрослеют медленно. Его двадцать – это мои пятнадцать. Если я сейчас привезу ему чемодан денег – я не ускорю его взросление, а замедлю.
– Значит, отвези всё младшему.
Знаев отодвинулся на метр в сторону и попытался представить, что почувствует шестнадцатилетний мальчик, увидев большую кучу купюр, пахнущих грязью и потом.
– Младший – совсем ребёнок, – сказал он. – Очень умный – и очень наивный. Либерал. Мечтает быть гражданином мира. Россию считает помойкой и страной рабов. Я дам ему деньги, он заплатит за учёбу в университете города Утрехта – и я его больше не увижу. Доброе дело – сделаю, а родного сына – лишусь.
– Если он хочет эмигрировать, – сказала Гера, – ты его никак не переубедишь.
– Но и потакать не буду! – воскликнул Знаев. – В моей стране каждый, кто не испражняется в подъезде, на вес золота. Уехать может любой. В этом нет поступка. Поступок в том, чтобы остаться. Жить здесь. Преобразовывать именно этот конкретный кусок земной поверхности.
– Это трудно объяснить молодому человеку, – возразила Гера. – Молодой человек хочет наслаждаться жизнью. Секс, драгз, рок-н-ролл, вот это вот всё.
– Может, отдать ему деньги с условием? Чтобы не уезжал?
– Если хочешь быть другом своему сыну – не ставь условий. Принимай его таким, какой он есть.
Знаев закончил пересчёт. Пачки сложил в пирамидку. Встал, распрямив затёкшую спину. Устыдился своего затрапезного вида, своих трусов, когда-то купленных задорого, а теперь застиранных и заношенных; поспешил натянуть брюки.
– Посмотри, – сказал он, кивнув на денежную пирамидку. – Это выглядит, как баснословное богатство. Как сто тыщ миллионов. У мальчика не выдержат нервы.
– Значит, – сказала Гера, – договаривайся с его мамой.
– Его мама – клиническая либеральная дурища. С такими людьми невозможно договориться. Они видят вокруг только плохое. Только грязь, несправедливость и хамство. Его мать считает, что Россия – навозная куча, а весь остальной мир цветёт и благоухает.
– У неё есть все основания, чтоб так думать.
– Может, – спросил Знаев, – и ты так думаешь?
– Я никак не думаю, – спокойно ответила Гера. – Я художник. Я могу работать где угодно. В Барселоне, в Париже, в Стокгольме, в Новосибирске. Я живу здесь, потому что мне так удобней. Здесь я принадлежу к большой и древней культуре. Здесь мои корни. Здесь я – своя, здесь мне хорошо. Здесь я ничего не боюсь. Ни полиции, ни инфляции, ни хулиганов, ни политиканов. А теперь скажи, куда ты уезжаешь.
Знаев проглотил слюну.
Признаться было нелегко. Решиться – нетрудно; трудно объяснить.
– В один город, – сказал он. – На границе с Украиной.
Гера поставила чашку на стол. Знаев увидел ужас на её лице.
– Ты собрался воевать?
Он кивнул.
– Зачем?
– Низачем. Не могу объяснить.
Он вдруг заволновался, он действительно до конца не понимал, зачем, и хотел теперь проговорить, понять, разобраться вдвоём; облизнул губы.
– Москва меня не держит больше. Дети выросли, бизнесы накрылись. В Москве я каждый день бухаю, и мне мерещатся черти. Пора что-то менять.
– Но тебя сразу убьют, – сказала Гера, улыбнувшись виновато. – Ты слишком безрассудный. Ты придумал какую-то глупую авантюру. Ты должен немедленно отказаться от этой идеи, Сергей.
Она редко называла его по имени, и сейчас Знаев смешался.
– Ты воин, – возразил он. – Я думал, ты меня поймёшь.
– Да, – ответила она. – Воин. И там, – она кивнула в сторону коридора, – моя позиция. Сражаюсь в том месте, где у меня получается. И ты должен делать так же. Найди себе дело и займись. Напиши новую книгу. Сними фильм. У тебя много идей, ты умный.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
