Не берусь утверждать точно, но, кажется, на какое-то время я не то уснула, не то просто сбежала в какое-то тёмное безмолвное место, потому что, открыв глаза, увидела перед собой Яринку. Она сидела на полу, прислонившись спиной к кровати, и судя по расслабленной позе, сидела уже давно. Однако стоило мне шевельнуться, и подруга сразу обернулась, рывком приблизилась вплотную.
– Дайка… ты как?
Зелёные Яринкины глаза сейчас были огромными и блестели, как стёклышки. Я не сразу поняла, что это от стоящих в них слёз, а когда поняла, чуть не заплакала сама. Чтобы предотвратить это и подбодрить подругу, попробовала улыбнуться.
– Уже лучше. Мне сестра Марья таблетку дала.
– Она молодец. Мне тоже давала… хотя нельзя.
– А ты? Тебя не…
– Нет, – поспешно заверила Яринка, – У меня же ничего не было. И у других. Агафья все планшеты у девочек забрала, проверять будет, отдаст только завтра. Меня полчаса допытывала. Я сказала, что ничего про тебя не знала, что ты мне не рассказываешь, и вообще мы не так уж и дружим.
Я кивнула. Это не было предательством со стороны Яринки, и не вызвало у меня обиды. На её месте, я сказала бы то же самое. Нет смысла доставить Агафье удовольствие наказать нас обеих, если этого можно избежать.
– Она тебе говорила, – меня снова начал бить озноб, – Что знает, откуда у меня книга?
Яринка замерла и медленно качнула головой.
– Нет… не сказала. Как знает? Про Дэна?
Я поспешно обвела взглядом дортуар, но Зина куда-то ушла, и теперь мы были здесь вдвоём.
– Она не знает, что Дэн. Она знает только, что парень из шестнадцатой группы.
– Откуда?
Я попыталась пожать плечами, но снова почувствовала боль, и замерла.
– Яринка, это конец… Она сказала, что всё вынюхает, а до этого будет меня бить каждые четыре дня. Если не скажу. Я не смогу, не выдержу…
Подруга торопливо погладила меня по волосам.
– Тшшш. За три дня мы что-нибудь придумаем.
– Надо предупредить Дэна, – я сжала зубы и завозилась, пытаясь встать, но Яринка твёрдо положила мне на спину тёплую ладошку.
– Лежи, тебе вообще нельзя никуда сегодня выходить.
– А что делать? – безнадёжно забормотала я, снова ужасаясь безнадёжности случившегося, – Что нам теперь делать?
– Тебе – отдыхать, – спокойно ответила подруга, – Сегодня останешься здесь, внизу, а я на твоё место полезу. Ужин тебе принесу сюда. А завтра придумаем, что делать.
Неожиданно она подалась ко мне, и быстро поцеловав сухими губами в щёку, прошептала:
– Просто ложись и спи, лето придёт во сне…
До вечера я так и пролежала на животе, то погружаясь в тревожную дрёму, то вновь всплывая на поверхность. После того, как Яринка укрыла меня одеялом, я, наконец, сумела согреться, от чего стало чуть легче. Один раз на пороге возникла Агафья, молча окинула нас взглядом, и исчезла. Откуда-то вернулась Зина, села за тетрадки, искоса поглядывая на меня. Ужин, Яринка, как и обещала, принесла мне в дортуар, я через силу проглотила несколько ложек остывшего картофельного пюре и выпила компот. А уже когда подошло время ложиться спать, появилась Настуся, которую я не видела весь день. Она неслышно скользнула к своей кровати и принялась переодеваться, ни на кого не глядя.
– Настусь, – вкрадчиво окликнула её Яринка, и та вдруг вздрогнула всем телом, – Ты где была?
Голос подруги прозвучал странно, была в нём некая нарочитая взвинченность, словно она собиралась сделать что-то неприятное, и подбадривала саму себя.
– Я? – Настуся упрямо не смотрела на нас.
– Ну не я же, – Яринка делано зевнула, – Тебя весь день не было.
– На улице я сидела. Такая хорошая погода.
– Ну, кому-то хорошо, кому-то не очень, – туманно заметила Яринка и задала следующий вопрос, – А уроки тоже на улице делала?
– Тебе-то что? – попыталась огрызнуться Настуся, но получилось это у неё очень неуверенно, даже жалко.
– А то, – Яринка медленно поднялась на ноги и небрежно облокотилась о шкафчик, – Что я тебя видела. Ты на скамейке возле школы читала.
– Ну, читала, и что?
– С планшета читала, – уточнила Яринка, и Настуся вдруг съёжилась, опустила голову, – Планшет у тебя Агафья не забрала. У всех забрала, а у тебя – нет. Странно, да?
Зина подняла голову от тетрадей, оглянулась, обвела всех взглядом и приоткрыла рот. А Настуся посмотрела на неё, на Яринку, наконец, на меня, и вдруг, как подрубленная, упала на кровать и закрыла лицо руками.
С полминуты мы слушали её беспомощные всхлипы. До меня доходило медленно, как до жирафа, и даже когда Яринка презрительно плюнула, а Зина с бесконечным разочарованием протянула "Да ну-у-у…", я всё ещё ничего не поняла.
А потом Настуся быстро заговорила, беспрестанно шмыгая носом и размазывая слёзы по лицу.
– Я не хотела… я не думала, что всё так получится… я же, как лучше… Она сказала, что так надо, и как я могла отказаться? Я же долго молчала, а вы всё равно… я вам пыталась сказать, что так нельзя. А вы только хуже…
Я окончательно запуталась. Судя по недоумённым лицам Яринки и Зины, они тоже. А Настуся продолжала причитать, всё повышая и повышая голос, грозя сорваться в истерику:
– Я же не просто так это всё говорила! Я думала, вы задумаетесь и поймёте, как плохо поступаете, и тогда мне не придётся ничего рассказывать! А вы на меня накричали, обозвали, посмеялись… тогда я и подумала, что пусть, что значит так надо. Даша, прости, я не знала, что тебя будут бить! Если бы знала, то никогда не…
Неожиданно Яринка протянула руку, схватила со второго яруса кровати мою подушку и метко, с силой швырнула её в лицо Настусе. Та пискнула, захлебнулась рыданиями.
– Не надо её трогать, – глухо сказала Зина, но не двинулась с места.
– Не собираюсь я трогать эту овцу, – с бесконечным презрением ответила моя подруга, – Пусть только заткнётся, а то слушать противно.
Она устало вздохнула, и осторожно присела рядом со мной.
– Это что же? – наконец решилась я облечь в слова свою догадку, – Это Настуся Агафье всё рассказала?
– А кто ещё? – Яринка криво улыбнулась, – Она, святоша наша.
– Но, – я помотала головой, – Откуда? Как она могла узнать?
Зина поднялась на ноги, подошла к Настусе и тронула её за плечо, от чего та вздрогнула и съёжилась.
– Расскажи, – велела Зина, – Перестань реветь, и расскажи всё, чего уж теперь…
Как ни странно, Настуся действительно перестала реветь, как будто её выключили. Подняла на нас покрасневшие глаза, и торопливо, словно боясь, что мы не дослушаем, начала рассказывать.
