Риксон схватил меня за лицо, заставляя замолчать:
— Заткнись!
Я отступила назад. Было больно там, где его руки касались моего лица. Мне хотелось броситься на него, сделать ему больно, расцарапать физиономию или бить ногами в живот, но я знала, что должна сохранять спокойствие. Мне нужно было все выяснить. Я начинала думать, что Риксон привел меня в туннели не для того, чтобы помочь сбежать. Хуже того, он никогда не собирался выводить меня наверх.
— Завидую ему? — жестко сказал он. — Конечно, я ему завидую. Ведь это не он идет прямой дорогой в ад. Мы были в этом дерьме вместе, а теперь он выбрался и вернул себе крылья, — он окинул меня взглядом, в котором сквозило отвращение. — И все из-за тебя.
Я покачала головой, не давая себя обмануть.
— Ты убил моего отца раньше, чем вообще со мной познакомился!
Он рассмеялся, но в его смехе не было веселья.
— Я знал, что ты существуешь, и искал тебя.
— Зачем?
Риксон вынул пистолет из-под рубашки и махнул им в глубь комнаты смеха.
— Иди дальше.
— Куда мы идем?
Он не ответил.
— Полиция уже близко.
— К черту полицию, — сказал Риксон. — Я закончу прежде, чем они сюда доберутся.
Закончит?
«Успокойся, — сказала я себе. — Тише».
— Ты убьешь меня теперь, когда я узнала правду? Когда я узнала, что ты убил моего отца?
— Харрисон Грей не был твоим отцом.
Я открыла рот, чтобы протестовать, но… Вдруг перед моим мысленным взором появилась Марси, стоявшая на своем переднем дворе. Она говорила, что Хэнк Миллар может быть моим отцом. Я почувствовала, как меня словно придавило тяжелой каменной плитой. Так что, Марси говорила правду? Шестнадцать лет я не знала правды о своей семье? Я подумала, знал ли об этом мой отец, мой настоящий отец. Харрисон Грей. Человек, который вырастил меня и любил меня. Не биологический отец, который меня бросил. Не Хэнк Миллар, который мог убираться к черту.
— Твой отец — нефилим по имени Барнабас, — продолжал Риксон. — В последнее время он называет себя Хэнк Миллар.
Нет.
Я отступила в сторону. Голова у меня шла кругом. Сон! Сон Патча. Это было настоящее воспоминание. Он не лгал. Барнабас — Хэнк Миллар — был нефилимом.
И он был моим отцом.
Мой мир с грохотом и треском рушился, но я заставила себя сосредоточиться. Лихорадочно роясь в памяти, я пыталась понять, где раньше слышала это имя — Барнабас. Я никак не могла вспомнить, но знала, что слышу его не в первый раз. Оно было слишком необычным, чтобы не запомниться. Барнабас, Барнабас, Барнабас…
Я попыталась связать концы с концами. Почему Риксон рассказывает мне это? Откуда он знает о моем биологическом отце? Какое ему до всего этого дело? А потом поняла. Однажды, дотронувшись до шрамов Патча и отправившись в его воспоминания, я услышала его разговор о своем вассале-нефилиме, Чонси Ланже. Он упоминал вассала Риксона, Барнабаса…
— Нет, — прошептала я, слово выскользнуло само.
— О да.
Мне отчаянно хотелось убежать, но ноги одеревенели и отказывались повиноваться.
— Когда твоя мать забеременела от Хэнка, он уже достаточно знал о Книге Эноха и понимал, что я приду искать ребенка, особенно если это будет девочка. Поэтому он сделал единственно возможное — спрятал девочку. Тебя. Когда Хэнк сказал своему другу Харрисону Грею, что твоя мать в опасности, тот согласился жениться на ней и притвориться, что ты его дочь.
Нет, нет, нет.
— Но… я потомок Чонси! С отцовской стороны. Со стороны Харрисона Грея. У меня на запястье есть отметина, подтверждающая это!
— Да, есть. Много веков назад Чонси развлекался с наив-ной фермерской дочкой. У нее родился сын. В этом мальчике не было ничего особенного, не было ничего особенного и в его сыновьях, и в сыновьях сыновей… И так много поколений, пока один из его потомков не переспал с женщиной вне брака. Он внес благородную нефилимскую кровь своего предка, герцога Лангийского, в другой род. Род, который впоследствии произвел на свет Барнабаса. Или Хэнка, как он предпочитает называть себя в последнее время, — Риксон сделал нетерпеливый жест, призывавший меня сложить два и два.
Я это уже сделала.
— Значит, и в Харрисоне, и в Хэнке была кровь Чонси, — сказала я.
И Хэнк, чистокровный нефилим в первом поколении, был бессмертен. А мой отец, нефилимская кровь которого за многие века была сильно разбавлена человеческой, как и моя, бессмертным не был. Хэнк, человек, которого я едва знала, а уважала и того меньше, мог жить вечно.
А мой отец ушел навсегда.
— Именно так, любовь моя.
— Не называй меня так.
— Тебе больше нравится, когда тебя называют Ангел?
Он издевался надо мной. Играл со мной, потому что я была именно там, где он хотел. Я уже проходила через такое с Патчем и знала, куда все идет. Хэнк Миллар был моим биологическим отцом и вассалом-нефилимом Риксона. Риксон принесет меня в жертву, чтобы убить Хэнка Миллара и получить человеческое тело.
— Могу я задать несколько последних вопросов? — спросила я. Мой тон был почти вызывающим, несмотря на страх.
Он пожал плечами:
— Почему нет?
— Я думала, что только чистокровные нефилимы в первом поколении могут приносить клятву. Чтобы Хэнк считался чистокровным нефилимом, родителями у него должны были быть чистокровным человеком и падшим ангелом. Но ведь его отец не был падшим ангелом! Он был одним из потомков Чонси по мужской линии.
— Ты упускаешь тот факт, что мужчины могут вступать в отношения с падшими ангелами-женщинами.
Я покачала головой.
— Но у падших ангелов не человеческие тела. Падшие ангелы-женщины не могут иметь детей. Патч мне рассказывал.
— Но падший ангел-женщина, находясь в женском человеческом теле во время хешвана, может зачать. Эта женщина, телом которой воспользовались, может родить ребенка намного позже хешвана, но ребенок не будет обычным человеком. Он зачат падшим ангелом.
— Это отвратительно.
Он слабо улыбнулся:
— Согласен.
— И смертельно любопытно: принеся меня в жертву, ты навсегда овладеешь телом другого человека, или твое собственное тело станет человеческим?
— Я стану человеком, — его рот слегка искривился. — Так что если вернешься из могилы мстить мне, знай, что искать нужно того же красавчика, что стоит перед тобой.
— Патч может появиться в любую секунду и остановить тебя. — Я старалась быть сильной, но не могла остановить невыносимую дрожь во всем теле.
