Он продолжал работать так медленно и осторожно, что Матт едва не закричал от нетерпения. Но в этом определенно был смысл. При малейшем неверном движении кости могли обрушиться и завалить Чачо.
Наконец Тон-Тон сомкнул челюсти креветочного комбайна вокруг тела Чачо. Могучие створки были способны сокрушить камень, но Тон-Тон подхватил мальчика осторожно, как хрупкое яйцо. Комбайн попятился. Механическая рука развернулась и опустила Чачо на землю. Тон-Тон втянул руку и аккуратно уложил ее на крышу креветочного комбайна: методичный во всем, он не собирался оставлять дело незаконченным.
Матт упал на колени возле Чачо и нащупал пульс. Он был медленным, но ровным. Фиделито похлопал мальчика по лицу.
— Почему он не просыпается?
— Он... гм... в шоке,— ответил Тон-Тон, вылезая из машины.— Я такое уже видал. Люди могут выдержать столько страха, сколько могут, и ни на йоту, гм, больше. Потом они впадают, гм, вроде как в спячку. Подержите его, я волью в него воды.
Матт бережно приподнял Чачо, и Тон-Тон, разжав мальчику челюсти, влил ему в горло немного красной жидкости из пластиковой бутылки.
— Клубничная газировка,— пояснил он.— Хранители ее все время пьют. В ней есть электролиты. Полезна при обезвоживании.
Матт подивился медицинским познаниям Тон-Тона. Этот малый сохраняет в памяти все, что услышит...
Чачо закашлялся, облизал губы, глотнул. Его глаза распахнулись. Он схватил бутылку и принялся жадно пить.
— Притормози! — крикнул Тон-Тон и отобрал бутылку.— Если будешь пить так быстро, тебя, гм, вырвет.
— Еще! Еще! — стонал Чачо, но Тон-Тон заставил его пить маленькими глотками.
Чачо отчаянно ругался, но Тон-Тон пропускал его оскорбления мимо ушей и продолжал медленно цедить клубничную газировку в рот Чачо, пока не решил, что с того достаточно.
Потом он вручил еще одну бутылку Матту.
«Вкусно, как на небесах»,— подумал мальчик, прополоскав рот сладким напитком.
Наверное, для него вкус клубничной газировки будет тем же, чем были для Эль-Патрона каменные крабы с Юкатана.
— Пора идти,— сказал Тон-Тон и запустил мотор креветочного комбайна.
Эйфория мигом покинула Матта:
— Возвращаться?! Хорхе нас убьет. Я сам слышал, он так сказал.
— Рано прощаешься с жизнью,— сказал Тон-Тон.— Мы едем в Сан-Луис искать мою абуэлиту.
— Это я придумал,— вставил Фиделито.
— Нет, я! — твердо заявил Тон-Тон.
Матт зажал Фиделито рот ладонью. Какая разница, кто что придумал, лишь бы Тон-Тон не свернул с намеченного пути.
— Не знаю, далеко ли я смогу уйти,— прошептал Чачо. Он был на грани обморока.
— Вот поэтому я и захватил с собой... гм... креветочный комбайн,— сказал Тон-Тон.— Вы с Маттом поедете в контейнере, а Фиделито... гм... сядет рядом со мной.
На этом, по мнению Тон-Тона, дискуссия была закончена. Матт решил не спорить. После долгих и тщательных раздумий Тон-Тон пришел к решению бежать с фабрики. И если он хочет бежать со скоростью пять миль в час, никакие доводы Матта его не разубедят. Матту стало интересно, каким образом Тон-Тон собирается ускользнуть от хранителей.
Матт помог Чачо забраться в контейнер. Хоть стоячая вода и была спущена, внутри все равно пакостно воняло гнилыми креветками. Матта чуть не вывернуло наизнанку — даже несмотря на то, что желудок был пуст. Ладно, по крайней мере, по дороге есть не захочется...
Чачо тут же уснул на сыром полу, а Матт вскарабкался по лестнице и подставил лицо свежему холодному ветру.
Пять миль в час! Матт понял, что был чересчур оптимистичен. Даже Фиделито мог бы скакать по камням быстрее, чем ковылял креветочный комбайн. Приходилось объезжать камни и избегать ям; несколько раз машина едва не опрокидывалась, лишь в последний момент чудом выпрямляясь и продолжая путь.
Они поехали на север, обогнули впадину с костями и свернули к западу. Земля была усеяна валунами, комбайн то и дело увязал в глубоком песке и сдвигался с места с жалобным стоном. Наконец они добрались до забора, и Тон-Тон остановился.
— Выходите,— скомандовал он.
Он помог Матту вытащить Чачо из креветочного контейнера. Парень был так слаб, что едва мог стоять на ногах. Ребята уложили его на мягкий песок. Фиделито возбужденно приплясывал вокруг.
— Останешься здесь,— велел Тон-Тон малышу.— Я серьезно. Если, гм, увижу тебя возле комбайна, я из тебя, гм, мозги вышибу.
— Не вышибет,— шепнул Фиделито, глядя, как Тон-Тон забирается на водительское сиденье.
— А где хранители? — спросил Матт.— Разве вы не боитесь, что они за нами погонятся?
— Еще чего! — Фиделито аж подпрыгнул от восторга.— Они все заперты у себя в корпусе. Двери и окна заложены мешками с солью. Целые горы мешков! Все мальчишки помогали...
— И хранители не пытались вам помешать?
— А они спали,— простодушно ответил Фиделито.— Тон-Тон сказал, их не разбудишь, хоть из пушек пали...
У Матта в душе шевельнулось нехорошее подозрение, но он пока что решил воздержаться от вопросов — его слишком занимало то, что затеял Тон-Тон. Парень подцепил челюстями креветочного комбайна одну из проволок в ограде, медленно подал машину назад, проволока натянулась и — щелк! — порвалась. Таким же манером Тон-Тон разорвал вторую проволоку, потом еще и еще одну... Вскоре в заборе зияла дыра, в которую мог проехать весь комбайн.
Матт с тревогой смотрел на ограду. Самая главная, самая страшная проволока была еще на месте — она потрескивала и гудела на ветру.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Матт у Чачо.
— Не знаю,— слабым голосом отозвался мальчик.— Не понимаю, что со мной случилось. Я пытался добраться до тебя, но кости обрушились. Они были такие тяжелые, что я едва дышал. Меня как будто камнем придавило.
Он умолк.
— Грудь не болит? — спросил Матт.
Теперь он понял, почему Чачо не отвечал ему ночью.
— Немного. Но кажется, я ничего не сломал. Просто... мне как будто не хватает воздуха.
— Ты лучше помолчи,— сказал Матт.— Вот доберемся до Сан-Луиса, сразу же отведем тебя к врачу.
Он очень тревожился, хотя тоже не понимал, что случилось с другом.
Тон-Тон проехал в дыру и помог Матту затащить Чачо обратно в контейнер. Дальше дело пошло значительно лучше. Параллельно забору шла укатанная дорога, и креветочный комбайн ехал намного быстрее.
Все пили клубничную газировку — у Тон-Тона в кабине был припасен целый ящик. Примерно через час пути они остановились размять ноги, а заодно и перекусить. При виде еды, разложенной Тон-Тоном на капоте, у Чачо и Фиделито вырвался восторженный возглас: таких угощений они не то что не пробовали — в глаза не видывали! Они лакомились перечной колбасой и сыром, консервированными оливками и сливочными крекерами. После еды им захотелось пить, но газировки было хоть залейся. На десерт всем достались шоколадные конфеты в золотых обертках.
