– Майор милиции, мудак, – сплюнул Руслан и огляделся. – Где Бурак? Где второй?
– Ищи-ищи, – ухмыльнулся Мага, морщась от боли и зажимая рану двумя руками. – Долго будешь искать. Всю жизнь.
Бурака упустили. Танцоров, которые от потрясения едва переставляли ноги, погрузили в автобусы и повезли в город. Какое там казино! После такой страшной переделки, причин которой никто из танцоров не понял, всем хотелось забиться в номера. Но не тут-то было. Ребят отвезли в полицию, теперь без казино они подпишут любое признание и будут отправлены на родину, о чем все мечтали. А Руслан и Сева согласились подтвердить, что группа занималась незаконной деятельностью в Анкаре. Так что этот вопрос был решен.
– Нам надо срочно забрать Настю, – сказал Руслан.
– Вы не хотите сделать это завтра? – спросил Мустафа при помощи Мурада. – У вас был трудный день.
– Нет, сегодня, – категорично заявил Руслан. – Бурак на свободе. Он не должен попасть в Россию раньше нас.
– Мы примем меры, чтобы он не попал домой, – заверил Мустафа.
– Девочку нам надо забрать сегодня и ехать в Россию. А с балетом делайте все, что посчитаете нужным. Но постарайтесь отправить домой побыстрее, они очень напуганы. Да, чуть не забыл. Вот фотоаппарат, я фотографировал Бурака и Магу. Не забудьте и нам переслать портреты Бурака, на всякий случай.
– Тогда попробуем осуществить второй план.
11
Вчетвером приехали в район, где Сева встретился с Галей. Севе было трудно ориентироваться ночью, он не мог определить, в какой дом заходил. Ночью все дома показались одинаковыми, он озирался. Руслан, поставив руки на бедра, стоял на месте, пока Сева метался из стороны в сторону, и негромко подгонял его.
– Если б это днем было, я бы узнал, – оправдывался юноша. – Я был здесь всего один раз и то днем. Черт, кажется, здесь… или здесь… нет, не могу вспомнить. Не могу!
– Улица тот? – спросил Мурад.
– Да-да, – закивал Сева. – Эта улица, эта.
Мустафа предложил понаблюдать за домами – откуда выходят и куда заходят мужчины. Это было дельное предложение, потому что тогда сразу станет понятно, где бордель. Пять кафехане располагались на данной улице. Два были закрыты наглухо, а в трех светились окна. Шума оттуда не доносилось, и вообще на улице было тихо. Руслан не на шутку рассердился, толкнул Севу в плечо:
– Ну-ка, вспоминай! Если Бурак предупредит хозяев, Насти нам не видать.
– Да не толкайся, блин! А я что делаю?! – возмутился Сева. – Он же не знает, что мы ищем Настю. Так. Шел я оттуда, снизу, это точно. Значит, бордель будет справа.
– Тогда остается два, – расстроился Руслан. – Ну, ладно, ждем.
Они стали в тени, впрочем, на улице было и так темно. Из одного заведения вышел мужчина. Потом из другого.
– Колокольчик! – оживился Сева.
– Что? Что – колокольчик? – нетерпеливо спросил Руслан.
– Когда я заходил и выходил, звякал колокольчик. Это там.
Он указал на дверь, куда вели несколько ступенек. Мустафа остался на улице. Раз Роза убежала из этого борделя, то его здесь хорошо знают, следовательно, нечего ему там делать. Войдя внутрь, Руслан и Мурад вопросительно уставились на Севу. Он слегка кивнул головой: да, это здесь.
Двое мужчин сидели в углу, пили виски, негромко разговаривали. За стойкой что-то писал пожилой человек, неподалеку от него была открыта дверь, в глубине помещения кашеварила толстая женщина. Короткая лестница вела наверх. Мурад подошел к стойке, заговорил с барменом. Тот проявил излишнюю осторожность, потому что отрицательно мотал головой, поглядывая на вновь вошедших мужчин, севших за столик у двери. Мурад положил на стойку деньги, полученные от Руслана. Деньги – это ключ ко всему на свете. Бармен подобрел, но не сильно, видимо, требовал больше. Мурад торговался. В Турции торговаться – необходимый ритуал, любимое занятие. Здесь за каждую мелочь торгуются до одури, до скандалов, продавцы обижаются на покупателя, если тот не хочет торговаться. Вот и Мурад, как истинный турок, не мог упустить возможности поторговаться, хотя знал, что время поджимает. Все же ему пришлось уступить, он отсчитал еще несколько бумажек, зло швырнул их на стойку. Бармен сгреб купюры одним движением, дал стопку маленьких фотографий, а Мурад отнес их Руслану и Севе. Руслан выхватил снимки и слишком поспешно перебирал их. Мураду пришлось загородить обоих телом от хозяина, не спускавшего глаз с клиентов.
– В руки противно брать, – буркнул Руслан. – Засаленные до блевотины.
– Это моя, – указал на фотографию Гали Сева. – Я ее беру.
– Не вижу Насти, – огорчился Руслан. – Попроси еще, Мурад. Мне «блонд» скажи. Беленькую. И молоденькую… э… лет восемнадцати.
– На молоденьких его потянуло, – хихикнул Сева.
– Заткнись, – чуть слышно огрызнулся Руслан. – Если Настю мне не дадут, узнай у Гали, сколько здесь людей. И где тот «низ», про который она говорила.
Мурад переговорил с хозяином, вернулся.
– Твой Гала занят, – сказал. – Ест девушка блонд, но товар плох. Зато с товар можно делат, как хотишь. Это стоит болше.
– Странно, товар плох, а стоит больше, – пожал в недоумении плечами Руслан. – Давай плохой товар. Вымогает с нас бабки дед.
Мурад принес всего две фотографии, кинул на стол. Руслан торжествующе показал Севе и Мураду Настю, не комментируя. Мурад доплатил, хозяин позвал старуху из кухни. Уходя со старухой, Руслан шепнул:
– В случае чего берите на прицел тех двоих.
Старуха привела его в паршивую комнатенку, находившуюся в полуподвальном помещении. За тонкой стеной слышались мужские стоны – кто-то получал удовольствие. А в комнате на кровати сидела девушка, поджав под себя ноги. Увидев Руслана, она сжалась в комок и стала дрожащими пальцами перебирать угол простыни. Растрепанная Настя была не той Настей с фотографии в доме отца. Она походила на затравленного зверька, который мало что понимает, лишь боится всего на свете. Одни глаза и остались на бледном лице да белокурые волосы. Руслан осторожно приблизился к девочке, боясь ее дополнительно напугать, заговорил шепотом:
– Настя, не бойся меня. Ты ведь Настя? Скажи мне. – Нет, она плохо его понимала, широко открыла глаза и сжала угол простыни, ожидая подвоха. Как же ее растормошить? Она должна доверять ему, а не оказывать сопротивление. – Ты маму помнишь, Настенька? А папу? Они меня прислали за тобой. Хочешь домой?
– Домой, – повторила Настя.
Она произнесла слово, не понимая его смысла. В этом слове не было желания попасть домой, не было веры в то, что это возможно. Вот что означает «плохой товар», но с «плохим товаром» можно делать все. Девочка не в себе, ее поставили на поток, пока не подохнет.
