Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Звезды хороши сами по себе. Они тоже движутся, но не спешат.Им тоже отведен свой срок, но они не стенают. Они тоже светят и светятся, ноделают это непринужденно. Их не теснит иллюзия. Как вообще иллюзия можеттеснить? Спросите у человека… Тихо.
— Зар, — тихо позвал я.
Он встрепенулся, взглянул в мою сторону и через секунду былуже рядом.
— Я здесь, здесь, — в его голосе звучали робкаянежность и обнимающая меня забота.
— Привет! — я улыбнулся губами.
— Тихо, тихо. Ничего не говори. Спи.
Я провалился в сон и снова увидел Заратустру. Он стоял навершине холма, как всегда величественный и простой, в окружении звезд,мерцающих короткими вспышками. Он ждал моего возвращения.
— Все собрались, — сказал он.
— И что они?
— Ждут, — печально протянул Заратустра.
— Чего? — спросил я с легкомысленным удивлением.
— Это знают только они, — сказал он устало.
— Еще я знаю, — провозгласил я с напускнойгордостью.
— Чего? — Заратустра удивился по-настоящему.
— Пустоту!
Заратустра весело рассмеялся.
— Всегда можно найти способ посмеяться над жизнью, нонет способа заставить смеяться жизнь, ибо она непринуждаема. Пойдем же! —сказал Заратустра и повел меня в пещеру, где ждали нас прорицатель, два короля,совестливый духом, чародей, дающий благословение, добровольный нищий,безобразнейший, тень и двуглавый осел.
В высокой, как готический собор, пещере, освещенной яркимпламенем костра, полукругом сидели собеседники моего забытья. Всю эту братиювозглавлял безобразнейший, что мрачно восседал на камне посреди шепчущихся. Итолько осел бесцельно блуждал по пещере и забавлялся сам с собою иногдашутливыми, иногда почти серьезными перебранками, благо, его анатомия делала еговполне самодостаточным для подобного рода развлечений.
— Привет! — сказал я собравшимся и осекся.
Присутствующие, исполненные невыразимого внутреннегоблагородства, медленно поднялись со своих мест и приветствовали нас стоя.
— Мы ждем от тебя слова, о Заратустра — всеведущий иоткровенный! — с внутренним напряжением титана провозгласилбезобразнейший.
Я заметил улыбку, скользнувшую по лицу Заратустры, ноотвечал он с серьезностью, на которую был только способен:
— Одиночество!
Возникла глупейшая пауза. Присутствующие выждали какое-томгновение, полагая, что Заратустра пояснит свою мысль, но Заратустра принял видчеловека, которому нечего больше сказать. Они стали перешептываться, а убезобразнейшего даже отвисла нижняя челюсть, он выглядел обескураженным.
— Ты хочешь унизить нас своим странным ответом? —промолвил он наконец дрожащим голосом.
— Одиночество! — повторил Заратустра.Присутствующие зашумели:
«Что он себе позволяет?!» «Он нас унижает!» «За кого он наспринимает!» «Что он себе думает?!»
«Это возмутительно!»
— Одиночество! — крикнул Заратустра, и эхо этогослова тысячекратно огласило пещеру.
Все стихли, испуганные.
— Я произнес вам слово, многое ли вы поняли? —сказал Заратустра серьезно и, дав мне знак следовать за ним, вышел из пещеры.
Окруженный сиянием звезд, он обратился ко мне:
— В странную пещеру превратили они мой дом! Одна пещерастала многими, одно эхо стало множественным, — он выглядел бесстрастным.
Сказав это, Заратустра лег на землю, и взор его утонул вночном небе. Я поступил так же. Земля была теплой, казалось, она дышала, акупол неба спадал на меня шелковым покрывалом.
— Унижение и возвышение — вот чем занят человек — игройглупости и чванства. Самые страдающие собрались в этом кругу и ждут от менясострадания. Но сострадать можно только страданию, и нельзя сострадать страху,глупости или боли. Но где же вы видели страдание, свободное от страха, глупостиили боли?
Тайная вечеря
А в это время в пещере спорили собравшиеся:
— Будущее темно, мы должны готовиться к смерти! —говорил прорицатель и нервно стучал сухими пальцами по круглому колену.
— Мир погибает, нам следует погибнуть, чтобы спастиего! — срываясь, кричал совестливый духом.
— Глупости! Мы просто должны научиться его языку, мыдолжны уметь разговаривать с миром. Мы сможем договориться! — перебиваясовестливого духом, раздраженно вопил добровольный нищий.
— Прежде мы должны определиться с тем, кому мы поручимвыводить нас из тупика! — настаивал король справа.
— Он должен взять на себя всю полнотуответственности! — визжал король слева. — Нам нужны гарантии!
— Безумцы, куда вы собрались идти?! Прежде нам следуетнайти основание! Но где же его искать? — сокрушался чародей.
— Покаяние, покаяние! Вот чего недостает нам, собратья!Начать нужно с покаяния, нужно признать все наши прегрешения! Искупления, вотчего недостает нам — искупления! — вопил, никого не слыша, дающийблагословение.
Безликая тень колыхалась по стенам пещеры:
— Все пусто, все тлен, все бессмысленно! —доносилось, словно со дна колодца. — Все ваши усилия тщетны! Вам следует переступитьчерез самих себя, вы должны умереть — вот ваш единственный путь!
— Неправда! — громогласно ответствовал ейбезобразнейший. — Ты лжешь! Мы обмануты, но мы не бессильны! Мы способнына все! Мы должны только захотеть! Да, человек должен умереть, но для того,чтобы жил сверхчеловек!
Перепуганные ослиные головы наперебой кричали: «И-а!»,«И-а!» Постепенно этот отчаянный крик стал напоминать металлический скрежетпилы. Это ужасное, чудовищное лязганье, резкое и однообразное, пронзительногрубое, вырвавшись из пещеры, заставило меня вскочить на ноги. Меня словнообожгло, обдало жаром, я стал задыхаться.
«Черт, опять приступ! Опять это удушье!» — все мое существо,измученное, усталое, застигнутое врасплох, металось, рвалось от отчаяния, отбезысходности. Проступили слезы, тоска накатила, ударила.
Превозмогая эту предательскую тяжесть, что так бессовестно,так гадко, так подло сдавила мне грудь, я зарыдал, зарыдал из последних сил.«Господи, даже на это теперь требуются силы!»
Слезы градом катились по моему лицу, и, наконец, боль, тупаядо остроты, пронзила меня, как вертел, как кол в руках заправского палача,пронзила и безжалостно выдавила из меня мучительный стон, крик, шепот, шипение…
Начиналась судорога — эта отвратительная, ни с чем несравнимая физическая немота.
Я умирал. Но вдруг, вдруг перед моим искореженным судорогойлицом, перед моими глазами, что непроизвольно, как полоумные, как загнанные вклетку хорьки, бились о стенки костных орбит, проскользнула тень, нет, даже нетень, ладонь, да, широкая ладонь, рука Заратустры!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
