Каролина пошарила в траве. Пистолета не было. Рука наткнулась на фонарик старика.
– Я полицейский! Вы арестованы!
Райан наступил Кевину на сломанную ногу. Тот завопил. Казалось, сейчас он вырубится. Райан отошел в сторону и посмотрел на старика.
– Я задал вопрос, – сказал он. – Кто из вас убил мою девушку?
Каролина сделала шаг-другой и со всей силы, аж хрустнуло плечо, ударила его фонариком. Из треснувшего корпуса вылетели батарейки. Ленин покачнулся, но устоял. Он явно изумился, что его атакуют. Пала тишина, которую нарушали только стоны Верлока и журчанье реки. Образовался равносторонний треугольник: Кевин на земле, сопящие Каролина и Ленин. Интересно, знает ли Райан о теории, согласно которой жизнь ходит кругами до тех пор, пока не проживем ее правильно.
– Я не хочу, чтобы ты пострадала, – наконец сказал Райан.
– Вот и хорошо, – ответила Каролина. Голос будто чужой.
Ленин поморщился, словно только теперь почувствовал боль от удара. Потрогал голову и посмотрел на руку. В оконном свете блестела кровь. Райан шагнул к Каролине. Та попятилась и швырнула в него фонариком. Легкая железная оболочка со свистом прорезала воздух. Райан на лету ее поймал и отбросил. И толкнул Каролину отчего та снова грохнулась навзничь, приземлившись рядом со стариком.
Тем временем младший Верлок изловчился перевернуться на спину и, опираясь на скованные руки, чуть-чуть отполз. Райан шагнул к нему, но Каролина вскочила и с разбегу плечом саданула Ленин в поясницу. Оба кубарем полетели с обрыва. Почти в обнимку они прокувыркались с десяток ярдов, потом Райан сумел ухватиться за траву, а Каролина вцепилась ему в ногу. Ленин наотмашь ударил ее раз, другой, и она отвалилась в сторону. В голове гудел набат, кровавая пелена застила глаза, но Каролина разглядела, как Райан перевалился через край обрыва. Она глубоко вздохнула и стала карабкаться следом.
Поразительно, как со сломанной ногой Верлок сумел отползти фута на два. Каролина подивилась мощи его рук, а потом вспомнила несчастных женщин, которым эти руки ломали шеи. Увидев Ленин Райана, Верлок всхлипнул и забормотал. Каролина подобрала пустой фонарик и, сделав два неверных шага, ударила этой железякой Райана в плечо. Ленин обернулся, удивленный тем, что она все еще пытается сражаться. Потом взгляд его стал пустым и холодным, как тогда на мосту. Ленин выхватил у нее черную железную трубку и вскинул руку, но вдруг замер. И без удара Каролину пронзило болью, колени ее подломились, и она повалилась на землю. Ее вырвало. В ушах пело что-то похожее на далекий вой полицейских сирен. Каролина отползла в высокую траву на краю обрыва.
Ленин тоже услышал сирены. Посмотрел на скулившего Верлока, потом перевел взгляд на Каролину. Похоже, он столкнулся с чем-то непостижимым, вдобавок преподнесенным на чужом языке. Он приехал в Спокан ради мести? Или просто хотел понять, почему лишился своего счастья – единственного человека, которого любил? Если так, он дошел до конца пути, получив лишь никчемные примеры и печальные итоги: собаку на привязи и теленка в овраге. Вдали выли сирены. Прежде чем рассчитаться с Кевином Верлоком, хотелось с кем-нибудь поговорить, объясниться. Опустив бесполезный фонарик, Ленин повернулся к Каролине, но смог сказать только одно:
– Я устал.
– Я тоже. – Каролина подняла окровавленное лицо и, попытавшись сесть в высокой траве, прохрипела: – Вы имеете право хранить молчание…
Райан невольно усмехнулся. Даже сейчас, вся в кровавых потеках, синяках и ссадинах, она пытается его арестовать. Он еще не встречал такой сильной женщины. Был ли кто в его жизни похожий на нее? Одно время казалось, она смахивает на Шелли. Но это не так. Они разные. Волосы похожи, и только. Он так часто о ней думал, так часто вспоминал мост, проулок и тот вечер, когда она вышла из дома и увидела его в машине. Издали получалось вообразить, что она похожа на Шелли. Но сейчас, вблизи, он видел, что она совсем другая. Шелли больше нет.
Каролине удалось сесть. Разбросав ноги, она оперлась на левую руку И тут правая рука что-то нашарила в высокой траве. Пистолет. Каролина притянула его себе на колени и направила ствол на Райана. До нее футов двадцать, подумал тот. Если броситься на нее, что она сделает? Выстрелит на сей раз? Похоже, да.
Надо было остаться с Анжелой. До конца дней сидеть на крылечке. Там хорошо. К вечеру жара спадает, тихо журчит ручей, сверкают всполохи молний.
Присев на корточки, Ленни поежился и улыбнулся. Вдруг стало легко, что все наконец завершилось.
– А чего ты босая-то? – спросил он.
От дома ударил луч фонаря. Пересек двор, уперся в Райана. Ленни вскочил и обернулся. Каролина понимала, как все выглядит со стороны: они на краю обрыва, их разделяет всего несколько футов. Райан над ней навис, в руке у него темный предмет. Вдруг возникло ощущение свободного падения. События бешено ускорялись, громоздясь друг на друга.
Из тени на углу дома прилетел мужской голос. Голос Дюпри:
– Брось оружие!
На миг растерявшись, Каролина машинально посмотрела на свой пистолет. Потом подняла взгляд на пустой фонарик в руке Райана. Ясно, чем эта штука выглядит. Ленни тоже посмотрел на фонарик. «Все в порядке, Алан!» – уже почти крикнула Каролина. На секунду она и Райан сцепились взглядами, а потом в воздухе треснуло, раз, другой и третий, словно кто-то рубил дерево, и Ленни рухнул к ее ногам.
От дома донесся истошный вопль Дюпри:
– Каролина!
– Что ты наделал, – прошептала она, подползла к Ленни и взяла за руку.
Веки его дрогнули, он тихонько икнул, словно грудничок. Потом глаза его открылись, и он как будто разглядел Каролину. Но почти сразу веки сомкнулись вновь, а в горле забулькало и захрипело.
Дюпри хотел оттащить Каролину, но она свернулась калачиком, собою накрыв руку Ленни. Вокруг выли сирены, хлопали дверцы машин, орали рации. В этом шуме Каролина пыталась расслышать журчанье реки и шептала:
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш…
Уходя во тьму, в себя, Райан ее услышал. Уже не было воспоминаний и боли, но он еще чувствовал пожатие ее руки – крохотное почти счастливое мгновение на пути в небытие.
Райан умер, а Каролина все держала его за руку. Шесть лет назад ей было страшно прикоснуться к мертвому Гленну Риттеру. Той ночью она боялась шевельнуться, словно пресловутая «смертельная зона» могла сохранить все, во что она верила, уберечь ее и оправдать. Бесконечный тоннель, пропасть, которая, разделяя, оберегает нас и ссужает верой: есть такое, на что мы не способны.
Но сейчас она вдруг поняла, сколь ничтожны эти двадцать четыре фута, насколько все близко. Конечно, убийство ломбардщика и дебошира – разные вещи. Выходит, преступления Ленни Райана и Кевина Верлока тоже различались. Но это означало, что в конечном счете нас разделяет не расстояние, а степень содеянного. За этой истиной скрывалась другая: в жизненной круговерти никто не знает, на что способен.
