Мэл сказал, что отвезет Эми домой, хотя она живет близко, тоже в «Уголке поэтов», и убедится, что с ней все в порядке. Скоро подойдет Труди и посидит с ней.
Эми впала в кататонический ступор, и я в чем-то завидую ей. Мне тоже хотелось впасть в такое состояние в течение последних недель. Просто отстраниться от реальности и сидеть себе тихонько, прячась за стеной, воздвигнутой моим сознанием. К сожалению, я не могла и не могу позволить себе такую роскошь.
Моя жизнь сейчас напоминает сложный механизм со множеством деталей, за которыми нужно присматривать, иначе вся конструкция сломается. Сейчас больше всего внимания требует мой брак. Кейт со мной не разговаривает. После того как тетя Мер рассказала всем о моем суррогатном материнстве, Кейт не сказал мне ни слова. Но сейчас я не могу сосредоточиться на нем. Нужно позаботиться об Эми. Нужно привести Мэла в больницу. Нужно самой добраться туда. Это те части механизма, которыми необходимо заняться в первую очередь.
Я останавливаюсь на больничной парковке, отведенной для машин тех, чьи дети проходят здесь длительное лечение. Почему-то я испытываю облегчение, сладостное и вязкое, как сироп. Восхитительное облегчение. Сейчас мне не придется думать об Эми и кафе. Направляясь к огромному зданию из серого кирпича, я решаю, что закрою «Под сенью звезд» на пару дней. Вот оно, облегчение. Мне хочется окунуться в это чувство с головой, испить его сполна, остаться в нем навсегда. Я хочу утонуть в мыслях о том, что мне не нужно беспокоиться.
В палате Лео я вижу странную картину. Мама вяжет, сидя на моем месте. Рэндел спит у нее на коленях, его голова — у нее на груди. Тетя Мер — на стуле Кейта, она читает Лео. Папа принес себе новый стул, а Корди разложила на полу клетчатый плед, и дети уже разбросали на нем игрушки. Впрочем, сейчас Риа внимательно слушает тетю Мер. А Корди сидит на пледе, читая журнал.
Вот почему по больничным правилам в палате могут находиться только два гостя. Если бы сейчас сложилась какая-нибудь критическая ситуация, врачам пришлось бы пробираться через всю эту толпу. Но я рада, что моя семья здесь. Что мои родные рядом с Лео, точно так же, как во время его игры в школьной постановке или на футбольном матче. Или во время его дня рождения. Все съезжаются в Хоув, чтобы побыть с Лео. Поддержать его.
— Привет, Лео! Это я. — Я поворачиваюсь ко всем остальным. — Привет всем.
Они улыбаются, но все по-разному: улыбка мамы — широкая, папы — едва заметная, Корди — лучезарная, тети Мер — загадочная, Риа — любопытная.
Корди своего добилась. Не знаю, что она сказала моим близким, но они уже не смотрят на меня так, словно не уверены, как теперь со мной говорить. Так, будто со мной поступили подло и я должна была пожаловаться им много лет назад, чтобы они могли вычеркнуть моего обидчика из своей жизни.
Корди успокоила их. Может, она сказала, что Мэл здесь, я его простила, а он хочет искупить вину. Может, она даже рассказала им о том, как Рэндел стукнул Мэла молочником, и это на первое время утолило их жажду крови. Корди работает в области связей с общественностью и невероятно талантлива — неудивительно, что ей удалось успокоить мою семью. Теперь Мэлу предстоит неприятный разговор с моими близкими, но его хотя бы не освежуют заживо. И сейчас моей семье будет не до него. Я благодарна сестре за это.
— Изменений нет. — Мама передает вязанье папе.
Тот откладывает кроссворд, берет мамину тряпичную сумку, укладывает туда вязанье и крючок. Корди убирает игрушки в одну из своих сумок, Риа помогает ей складывать плед.
Мама смотрит на Рэндела, пытаясь понять, как же ей встать, не разбудив малыша.
— Где Мальволио? — спрашивает тетя Мер, закрывая книгу.
— Он присматривает за Эми, — объясняю я. — Она потеряла сознание, когда… Ну, она потеряла сознание. Мэл отвез ее домой и посидит с ней, пока Труди не вернется.
— Бедная Эми, — вздыхает Корди.
Мэл только что улучшил свое реноме в глазах моей семьи, ведь он помог женщине, с которой даже не был знаком.
— Но ты можешь позвонить ему, — говорю я тете Мер. — Он ищет гостиницу.
— Ладно, тогда мы пойдем, — говорит мама.
— Завтра увидимся, — отвечаю я.
— Ты не зайдешь к нам сегодня вечером? Ночевать будешь дома?
— Нет, я останусь здесь. Хочу составить Кейту компанию.
Обняв меня по очереди, они уходят. Корди и двойняшки вернутся в Кроули, мама, папа и тетя Мер собираются прогуляться по Брайтону.
И я остаюсь одна. С Лео.
Как я люблю.
Когда меня здесь нет, мне нравится, что мой сын окружен близкими, но в такие моменты мне хочется побыть с ним наедине.
Как раньше.
Глава 46
Прошлой ночью после первого бокала вина мне стало немного полегче. Дом уже не казался таким пустым, ведь я включила радио в кухне, проигрыватель в столовой и телевизор в гостиной.
После первой бутылки вина я решила лечь спать на диване, потому что идти до кровати было слишком далеко, да и сама кровать показалась бы мне слишком пустой без мужа.
После второй бутылки вина я подумала, что стоит сходить на чердак.
Поэтому, когда я проснулась, вокруг была разложена детская одежда, которую я покупала все те годы назад. Словно вырезки из трехмерного каталога детской одежды.
Я не помню, как доставала ее, но, наверное, я это сделала. Судя по моим распухшим глазам, я еще и плакала.
Похмелье, стыд и душ (горячий душ, много мыла) привели меня сюда. На задний двор. Я стою с сигаретой во рту и швыряю чашки и блюдца из сервиза, который подарила мне Мередит, на бетонную дорожку, ведущую от дома к сараю.
Все это началось, когда я разбила ту чашку, верно? Нужно закончить начатое. Теперь я понимаю. Этот чайный сервиз, откуда бы он ни появился, был проклят. Нужно избавиться от этого проклятия. Снять его с моего дома. С моей жизни.
Глава 47
Я вскидываюсь от стука в дверь.
Я дремала. Как хороша дрема без сновидений…
Я смотрю на Лео (он без изменений) и иду к двери. Мое сердце замирает на мгновение, я не могу дышать.
Мэл.
Ах да, я же сама пригласила его сюда.
Мэл выпадает из привычного хода вещей. В последние годы я привыкла к тому, что он перестал быть мне близким человеком. От него нужно было держаться подальше.
— Привет. — Мэл явно заметил выражение шока на моем лице.
— Привет.
Мэл принял душ и причесался, поэтому сейчас его вихры не торчат во все стороны. Я и забыла, какие у него рубленые, но при этом странным образом нежные черты лица. Я так много лет хотела поцеловать эти полные губы, хотела, чтобы эти карие глаза — на тон темнее меха бурой лисички — смотрели на меня так, как сейчас. Нежно, бережно. Мэл словно смотрит вглубь моей души, пытаясь убрать все наносное.
