Когда они устроились за столиком кафе, через дорогу от офисного здания, Наталия, склонив голову набок, принялась откровенно разглядывать Машу. Молчание затянулось. Марии стало не по себе, но начать разговор первой она не могла. Не знала с чего.
— Значит, вы и есть новая муза Сержа. — Наталия усмехнулась. — Забавно…
— Что же тут забавного? — Маша с ужасом поняла, что стремительно краснеет.
Наталия не ответила на вопрос. Произнесла надменно, словно и в самом деле имела право раздавать оценки:
— Вы хорошо поете. Я слышала в «Кристалле».
— Спасибо…
Что ни говори, но общаться с ней было неприятно.
Наталия ко всем относилась свысока — это Маша и раньше заметила. Но испытывать этот покровительственный тон на себе и стараться сделать так, чтобы разговор не стал унизительным, — задача не из легких. Она уже чувствовала себя ужом на сковороде.
Привилегию выкручиваться Наталия оставляла собеседнику, а сама вела себя как королева на аудиенции, позволяя различного рода бестактности.
— Так вы теперь еще и наша темная лошадка. — Она растянула губы в улыбке, которую, по всей видимости, хотела представить как дружелюбную. Однако у нее это плохо получалось. — Удивительный виток судьбы. Скорее действительно похоже на то, что Серж все подстроил.
— Ничего он не подстраивал, — устало ответила Маша, которая к этому моменту уже не находила сил для словесной игры.
«Уж лучше бы Александр появился поскорее, — подумалось ей. — А то чувствуешь себя инфузорией-туфелькой под микроскопом строгой лаборантки, которая пересчитывает твои усики и находит их количество недопустимым».
— Не сердитесь, Маша. — Неожиданно голос Наталии стал теплым, а ее ладонь накрыла Машины пальцы. — Утро сегодня выдалось нервным, до сих пор не могу в себя прийти. — Она отняла руку и, приложив ее ко лбу, на мгновение закрыла глаза. — Все эти люди — мои давние друзья. Сегодня мне было очень неприятно на них смотреть. А ведь мне с ними и дальше жить…
— Простите, — промямлила Маша, раскаиваясь.
— Ах, пустяки. — Настроение Наталии менялось каждую секунду, и теперь она легкомысленно отмахнулась:
— В конце концов, они всего лишь мужчины. Стоит ли ждать от них большего…
— Я не понимаю. Вернее, я хотела сказать, что некоторых из них вы знаете лучше, но Александр и Серж.., я не могу согласиться.
— Да, Серж… — со значением повторила Наталия. — Этот, как выяснилось, на многое способен…
— Что вы имеете в виду?
— А ты?
Маша растерянно пожала плечами.
«Действительно, что она имела в виду?»
— Он такой решительный, такой умный, талантливый…
— Осторожнее, — усмехнулась Наталия. — Все эти качества в мужчине крайне опасны. Уж лучше иметь рядом нерешительного и глуповатого. Так, знаешь ли, спокойнее.
— Ну…
— Поверь мне. Как это ни грустно признавать, — она вздохнула с наигранной печалью, — но я тебя много старше.
И, следовательно, опыта у меня больше. В твои годы я тоже замечала только решительных и умных. И вот результат: я — соломенная вдова, мои капиталы делят все эти решительные и умные, а я тут.., в кафе жду, когда они решат мою судьбу, вернее, поделят шкуру моего неубитого мужа.
— Это как-то мрачно.
— Не то слово. Кто твой имиджмейкер? — неожиданно спросила она, стремительно меняя тему.
— Никита, наверное, — неуверенно ответила Маша.
— Никита — стилист. А Серж не научит тебя тому, что тебе необходимо знать. Ты не умеешь себя вести. Совершенно. Уж прости за прямоту. Ты слишком проста для того, чтобы тобой восхищались.
— Намекаете на Ирму Бонд?
Наталия нахмурилась, пристально вгляделась в нее, потом заявила:
— Нет, в ту сторону тебе даже ступать не стоит. Ты совсем другая. Ты притягиваешь, не спорю. Но все-таки тебе не хватает некоторых навыков. Ну, хотя бы в умении общаться, держать удар. Ты трижды за нашу непродолжительную беседу сдала свои позиции. Так дело не пойдет.
Журналисты быстренько распространят, что ты глупенькая пустышка. Не думаю, что тебе это будет приятно.
— Да, я знаю за собой этот недостаток. Но я не умею лезть в бутылку.
— И слава богу! — Наталия рассмеялась. — Хуже, если они скажут, что ты глупая грубиянка. Нужно учиться быть тонкой и ехидной. Тогда они начнут тебя бояться и сто раз подумают, прежде чем задать тебе какой-нибудь каверзный вопрос.
— Не знаю, как этого добиться, — честно призналась Маша.
— Пока старайся отвечать вопросом на вопрос. Испытанный метод.
— Это как-то нелепо…
— Ты так думаешь? — Она выдержала паузу, а потом весело расхохоталась. — Ну как? Работает?
— А вы находите это смешным? — задала встречный вопрос Маша.
— Уже неплохо. Ты схватываешь на лету.
— Неужели?
— Что ты делаешь сегодня вечером?
— А вы?
— Но ты не занята?
— Неужели вы собираетесь мне что-то предложить?
— А это будет уместно? Ты не подумаешь, что я навязываюсь к тебе в подружки?
— А вы как считаете?
— Если я в восемь заеду за тобой, ты не против?
— Хотите развеяться?
— Ну, в каком-нибудь клубе, скажем «Лимонад», а?
Или в каком-нибудь другом?
— Я согласна.
— А! Проиграла! — воскликнула Наталия. — Где вопрос?!
— Хм… — Маша лукаво глянула на нее. — Но вы же не знаете моего адреса, не так ли?..
— И, пожалуйста, давай на «ты». А то я себя дуэньей чувствую.
Удивительно, как изменились их отношения после небольшого, так неприятно начавшегося разговора за чашкой кофе. Расстались они почти подругами. Наталия оказалась вовсе не той сосулькой, какой выглядела сначала.
Или хотела выглядеть в обществе мужчин. Как бы то ни было, Маше она неожиданно понравилась.
Распрощавшись до вечера с Наталией, она зашла в офис Боброва, чтобы потолковать с Александром, как он и просил. Хотя совершенно не понимала, зачем она ему понадобилась. Именно сейчас, когда она непременно столкнется с Сержем и Бессмертным, которых ей видеть совсем не хотелось. Странно у нее было на душе. Казалось бы, что должен испытывать человек, едва избавившись от тяжеленного груза, так мешавшего ему нормально существовать? История с кулоном закончилась, причем весьма благополучно. Надо бы поставить жирную точку и жить дальше долго и счастливо. Но ни легкости, ни радости от освобождения она не испытывала. Наоборот, она ощущала на душе еще большую тяжесть. В этом она и призналась сэру Доудсену, когда они вышли из здания и побрели вниз по Ленинскому проспекту.
