— Я боюсь, что Левон разойдется с Полиной, — без обиняков сказал отцу на следующий день после обеда Карен. — А Олеся не перенесет этого развода. Она и так без конца мучается своей надуманной виной за их брак и несложившуюся жизнь. И я не знаю, как мне быть.
Ашот довольно неплохо представлял, о чем пойдет разговор. Он постарался, чтобы сын не услышал его вздоха: выражать сожаление по поводу семейной жизни своего любимца и бессмысленно, и слишком поздно.
— Мне кажется, ты торопишься делать выводы. Совсем неясно, как отнесется Олеся к разводу Полины. А вдруг воспримет, как само собой разумеющееся?
— Такой вариант возможен, — кивнул Карен. — Но маловероятен. Опасаюсь, что она опять сляжет или, что еще хуже, ударится в очередной запой. Она отлично держалась столько лет! Я говорил с Левоном не один раз, толку никакого. Он живет с Полиной просто по инерции, хотя женился по любви. Ради Олеси мне нужно на любых условиях сохранить этот брак. Ты же понимаешь меня!
Ашот все прекрасно понимал. И понимал, что Карена привела к нему настоятельная необходимость в помощи.
— Чем я могу тебе помочь?
— Если честно, то я хотел бы просить тебя поговорить с Левоном. В последний раз, дальнейшие попытки ни к чему не приведут. Больше я ничего не могу сделать.
— Я попробую, — спокойно согласился Ашот. — Он как раз на днях звонил и сказал матери, что собирается прилететь. По-моему, на следующей неделе. Но мне кажется, что ты предъявляешь брату завышенные требования.
— Он говорит то же самое, — усмехнулся Карен. — И вы оба абсолютно правы. Но я никак не могу заставить себя остановиться. Я должен проиграть существующие варианты до конца, целиком исчерпать свои возможности и только потом смогу честно сказать себе, что сделал все от меня зависящее.
В этом они были совершенно одинаковы: отец и сын. Но мальчику приходилось в жизни несравнимо сложнее. И как, в сущности, мало может помочь ему Ашот! Хотелось немедленно, своими руками, раз и навсегда наладить довольно нескладную, постоянно грозящую катастрофами жизнь Карена, добиться ее ровного, безмятежного течения. Ашот мечтал об этом всегда, но изменить что-либо не мог: мальчик выбрал свой собственный тяжкий путь и шел по нему уверенно и без оглядки. Он был убежден, что именно на этой дороге находится его счастье. Джангиров-старший вздохнул. Карен поморщился.
— Это лишнее! Не надо меня жалеть и надо мной охать! Охай над Левоном! Он ни черта не умеет и не хочет!
Проблемы Левона не слишком волновали отца. Пусть младший сын живет как получится.
— Я поговорю с ним, Карен. И, кстати, мать очень просит отдать ей Боба. Если Олеся не возражает, это самый лучший для вас вариант.
— Ну, Боб меня как раз не касается, хотя, вероятно, он мой племянник, — заявил Карен. — Олеся тревожится лишь о Полине, а той, мне кажется, все равно. Я выясню и привезу вам мальчика. Лев будет только рад.
Ашот задумчиво кивнул. Ему предстоял нелегкий разговор с Левоном.
Конечно, ради Карена отец был готов на все, но, тем не менее, мучился, не представляя себе, как и о чем говорить с Левоном. Ашот плохо понимал его, однако задача была четко и лаконично сформулирована старшим сыном, и теперь предстояло попробовать с ней справиться. Непосильная даже для Ашота Джангирова задача.
Левон прилетел через пять дней и сразу бросился к матери. Они долго ворковали о чем-то, уединившись, и Ашот после их беседы выяснил у жены очень многое.
— Левушка хочет переехать к нам, — ликующе сообщила Маргарита. — Я думаю, это хорошо, все равно толку от их семейной жизни никакого.
— А Полина в курсе?
— Нет, пока только я, — с гордостью ответила Маргарита. — Мальчик все-таки сильно ко мне привязан!
Ашот хмыкнул. К кому-то ведь он должен быть привязан! Для этой роли Маргарита вполне подходила.
— Мне нужно поговорить с ним. Не мешай нам, пожалуйста, рыжая, хотя бы полчаса.
— А о чем? — насторожилась Рита. — Почему ты мне ничего не рассказываешь? Я даже не знаю, зачем приезжал Карен.
— Соскучился. И я не вижу ничего хорошего в том, что Левон не может жить самостоятельно. Это страшно и неприятно. Ты не находишь, рыжая?
— Не нахожу! — заявила Маргарита. — А ты не поговоришь с ним заодно о Бобе? — она взглянула на мужа просительно. — Мне бы так хотелось, чтобы малыш жил у нас…
— Карен согласен, — отозвался Ашот. — Уговорить Левона — дело одной минуты. Вопрос в Полине и Олесе.
— Но Полина тоже согласна! — радостно воскликнула Маргарита. — Я звонила туда недавно и разговаривала с ней. Она ничего не имеет против. Вот Олеся… — Рита задумалась. — А ты не можешь поговорить с ней, Ашот?
— Да что же это такое? — не выдержал Джангиров. — Обо всем должен говорить только я! В конце концов, надоело!
Маргарита смотрела спокойно и доверчиво. Она хорошо понимала, что вспышка сейчас погаснет и Ашот сделает так, как захотят дети и жена.
— Ну ладно! — махнул рукой Джангиров. — Пришли мне Левона, когда он вернется. У одной — Полина, у другой — Боб! А мы с Кареном никому не нужны!
— Что ты, Ашот, — начала Рита, но тут же засмеялась и вышла.
Муж просто стареет и становится ворчлив. А если в дом вернутся Левон и Боб, жизнь Маргариты снова будет безоблачной. Олеся должна согласиться, Ашот умеет уговорить кого угодно. Тем более ради Маргариты. Она до сих пор наивно и свято верила в свою безграничную власть над Джангировым.
Левон с готовностью сел напротив отца, глянул открыто и бесхитростно, напомнив Ашоту жену. Как невыносимо трудно начинать разговор с младшим сыном! Он до сих пор еще ребенок, не оторвавшийся от материнской юбки.
— Левон, — осторожно произнес отец, — наверное, ты догадываешься, о чем пойдет речь. Я беспокоюсь о тебе и о твоих отношениях с Полиной. Мама сказала, что ты хочешь переехать к нам. Значит, вы расходитесь?
Сын смутился.
— Я еще не решил до конца… Просто жить там стало невозможно. Полина почти все время в больнице, у Карена своя семья, и он вечно занят. Я совсем один…
— А почему ты ничем не занят? Дело отвлекает от мыслей о своем одиночестве, и тебе, по-моему, давно пора заняться чем-нибудь серьезным, а не болтаться мальчиком на побегушках то в одной компании, то в другой. Ты и здесь будешь продолжать то же самое. Почему ты бросил учиться? Ведь я всегда готов тебе помочь, и сейчас, и в дальнейшем.
Левон потупился. Отвечать ему было нечего, да он и не хотел отвечать.
— У тебя ребенок, — продолжал Ашот. — И больная жена. Никто не может предугадать, какие испытания ждут нас в жизни, а несчастья всегда обрушиваются неожиданно. Мы пробуем вылечить Полину, это, кстати, возможно, но почему ничего не делаешь ты?
Сын безразлично пожал плечами. Если все всегда делают они, то что же ему остается?
