После этого все пошло как нельзя лучше. Первый акт мчался полным ходом, ни один зритель не понимал, что творится на сцене, актеров это, похоже, не смущало; и те, и другие отрывались на полную катушку. Заглавная песня в исполнении беби-бумеров звучала примерно так, как бывает, когда толпа перепивших тетушек и дядюшек на чьей-нибудь свадьбе первый раз в жизни пробует петь караоке. – Танцуйте, черт возьми, танцуйте!!! – вопил из-за кулис Фетровая Шляпа.
Беби-бумеры старались изо всех сил. То, что они делали, для их возраста было просто героизмом. Движения их были более механическими, чем чувственными; большая часть актеров наступала на полы собственных халатов, с некоторых свалились парики. Похоже, на репетициях им не приходилось петь и танцевать одновременно. Ронни упал, а выступавшая без очков Берил забрела на самый край сцены и исчезла где-то за столом, на котором стояли софиты.
– Мне кажется, у меня от этого начнутся схватки, – весело фыркнула Долл. – Много лет я так не смеялась.
Одна за другой следовали провально исполненные песни, цветы осыпались на пол, Фрэнк упал с шеста, и ему помогли покинуть сцену, и весь Хейзи Хассокс был в восторге от каждой минуты этого представления.
Бернард, Дорин и Кристофер на цыпочках вышли на край сцены, выглядело это весьма зловеще. Стереосистема, настроенная на многократное воспроизведение, заиграла «Харе Кришна». Жители Хейзи Хассокса смотрели на них во все глаза.
– Наступило время «Междусобойчика»! – пронзительно крикнул Кристофер. – Туристы, присоединяйтесь к оргии!
Хейзи Хассокс немного тормозил.
– Они раздеваются! – весело крикнула Тарния, обращаясь к зрителям в своем ряду.
Да, они раздевались. Страшнее зрелища Митци не видела никогда в жизни. Тридцать с лишним пенсионеров разделись, демонстрируя всем свое серенькое бельишко и тела, которые у некоторых были еще серее белья. Лав и Лоб, в комплектах от «Ведонис»[65], выглядели великолепно. Слава богу, подумала Митци, что вовсю работают вентиляторы-воздухонагреватели.
– Пошли. – Шей вскочил на ноги и протянул руку Лу. – Мы же туристы. Мы присоединяемся к этой оргии.
За какие-то секунды он, уже без «Ливайсов» и теплой футболки, выскочил на сцену. Через минуту за ним последовала и Лу, в маечке и трусиках «Слогги».
– Ничего себе! – Долл, подняв брови, глянула на Митци. – Какое у Шея красивое тело. – Заметив, что Брет нахмурился, она добавила, – ну, конечно, не настолько, как у тебя, но все же...
Как только на сцене появились Шей и Лу – они пели, танцевали и обнимали друг друга, – Хейзи Хассокс быстро врубился в суть дела, и повторного приглашения не понадобилось. Одежда была отброшена, как и любые запреты, и, роняя за собой кресла, зрители, в разной степени обнажившиеся, двинулись на сцену.
Тарния со смехом скинула свой сверкающий наряд из розовой кожи и понеслась по ступеням на сцену – на ней был весьма симпатичный комплект белья от «Джанет Регер». Задавала Марк закрыл лицо руками.
– Я туда не пойду, – сказала Долл. – Не в моем же положении. А что ты добавила в выпечку? Сцена всеобщей любви мне что-то кажется чересчур натуральной.
Митци кивнула. Она и была натуральной. Толпа совершенно неподходящих друг другу людей в порыве чувств хватала друг друга. Оргия грозила стать самой настоящей. Значит, нужно еще немного подкорректировать состав «Поцелуев омелы».
– Пошли, Митци! – Фло и Клайд Спрэггс, на которых осталось до ужаса мало одежды, схватили ее за руки. – Поднимайся, голубушка!
– Нет! То есть, я не пойду.
– Да пойдешь, конечно. Это же так весело! Посмотри на Хеда и Бифф! И на миссис Элкинс, и на молодежь, на Тамми и Вив, на Гвинет, на Громилу Иду, – ой, глянь-ка на Бориса и Отто!
И Митци посмотрела. Из стереосистемы ревела песня «Харе Кришна», а по сцене ходили и актеры, и зрители, и все они обнимали друг друга, пели и целовались. Тарния взасос целовалась с совсем юным парнишкой из района Бат Роуд.
Митци заколебалась. Интересно, не разного ли цвета на ней трусы и лифчик? Да какая теперь разница?
Стянув джинсы, скинув джемпер, слыша восторженные крики Долл и Брета, она бросилась вместе с Фло и Клайдом на сцену, где уже было не протолкнуться. Черный лифчик и трусики, надетые на ней, были не из лучших, но все же выглядели вполне прилично, да и волосы на ногах она не забыла сбрить.
Да, решила она, это весело. Кажется, она где-то читала, что в шестидесятые на одном из представлений «Волос» к актерам присоединилась принцесса Анна. Митци, подняв руки над головой, покачивалась и махала, хлопала в ладоши и во весь голос пела «Харе Кришна». Все было совсем как в молодости, как на блюзовом фестивале в Шептон-Маллет. Ну и что, что сердце ее разбито? Ну и что?
– Так держать, голубушка! – завопил ей в ухо Фетровая Шляпа. – Выкладывайся на все сто!
Митци бросила на него взгляд. Из одежды на нем осталась одна лишь шляпа.
Она, танцуя, умчалась от него подальше, а потом, взяв за руки Ронни и Филиппа, начала танцевать, как девица из кабаре. Шум все нарастал; зал наполовину опустел, а на сцене яблоку было некуда упасть. Все обнимались с кем попало. Чары «Поцелуев омелы» снова сработали.
Митци улыбнулась, взглянув на сидевших в первом ряду Долл и Брета, – они подпевали и хлопали в ладоши. Больше на зрительских местах она никого не видела, кроме нескольких самых сдержанных местных жителей; все они, сидя в темноте, махали руками, хлопали в ладоши и подпевали.
Все, кроме того, кто стоял у дальней стены зала.
Того, кто наблюдал за ней. А грубовато-красивые черты его лица оставались непроницаемыми.
– Вот проклятье, – простонала Митци.
Глава двадцать четвертаяБыло двадцать третье декабря. День был темный, серый и очень холодный. На кухне у Митци был полнейший разгром. Ричард и Джуди, все в муке и сахарной пудре, задрав хвосты, веселыми пылесосиками сновали по полу, готовые заглотить все, что попадется на пути.
– Кому вообще пришла в голову эта дурная мысль – устроить свадьбу накануне Рождества? – проворчала Митци.
Довольно что-то жующие под столом Ричард и Джуди в ответ промолчали. Ничего на это не ответила и группа «Хоукуинд», чья пульсирующая музыка раздавалась из проигрывателя.
За те дни, что прошли после «Волос», Митци сделала все покупки к Рождеству, абсолютно все приготовила к свадьбе и попыталась забыть о Джоэле.
Первые два дела дались легко, третье – не особенно.
Когда выскочившая на сцену полиция (то есть актеры мюзикла, а не настоящие констебли) «арестовала» участников этого разгула, объявили антракт и все вернулись на свои места, но Джоэла уже не было.
Господи! От одних воспоминаний Митци снова стало неловко. Ей же уже через несколько лет можно будет получать пенсию по старости, и он ее видел, ее, с кругами под глазами, с обвисшей кожей, без макияжа и с растрепанными волосами, скачущей в полуголом виде перед жителями всех трех деревень.
