Шесть недель. Именно столько времени прошло с той трагической ночи в Кале. Не так уж и много, если подумать. Слишком мало, чтобы притупить ее боль. Когда-нибудь боль должна отступить; если этого не произойдет, она сойдет с ума.
Моряки «Анжелики» хотели вернуться во Францию сразу же после того, как они доставили Жаклин в Дувр, но погода испортилась, и им пришлось два дня ждать, пока стихнет шторм. Когда же они наконец смогли добраться до Кале, выяснилось, что инспектор Гарнье погиб, а Черный Принц со своими людьми уплыл, увозя с собой очередную спасенную аристократку. О мальчике ничего узнать не удалось. На Сидни лица не было, когда он рассказывал эти новости Жаклин.
Сначала она отказывалась верить. Арман жив, и слухи о его смерти — чистая ложь. Старый моряк не стал спорить с ней, а только посмотрел на нее глазами, наполненными болью и страданием. Потом у нее началась истерика, и леди Харрингтон была вынуждена послать за врачом.
Несколько дней Жаклин провела в полузабытьи, оглушенная снотворным, но это не избавило ее от ночных кошмаров. Наконец она отказалась от лекарств, которые не спасали ее от боли и страха.
Большую часть времени Жаклин теперь проводила в своей комнате, она почти перестала есть и отказывалась говорить с кем-либо. Так не могло продолжаться вечно — ей пора было начать заботиться о сестрах и начать новую жизнь, но Жаклин не знала, как это сделать.
Серафина тоже страдала. Девочка мучительно переживала отсутствие своего маленького друга. Объясняя ей, что случилось, Жаклин представила дело так, будто Филипп уехал не надолго, и даже хотела добавить, что он обязательно вернется, но не смогла. Ее немного утешало то, что о нем ничего не было известно — значит, оставалась призрачная надежда на его возвращение.
Леди Харрингтон и сэр Эдвард были до глубины души потрясены известием о смерти Армана, а Мадлен пребывала в отчаянии. Она пришла к Жаклин вскоре после ее возвращения, и обе женщины долго плакали в объятиях друг друга.
— А когда я стану актрисой, — прервала размышления сестры Сюзанна, — то выйду на сцену в роскошном платье, и все будут мне аплодировать. Правда это замечательно?
— Да, конечно, — ответила Жаклин.
Сюзанна все еще лежала на траве рядом с Серафиной и разглядывала облака. Они находились в прекрасном, залитом солнцем саду, но Жаклин не испытывала от этого никакой радости. Она сомневалась, что вообще сможет теперь испытывать это чувство.
Неожиданно Серафина приподнялась и повернула голову в сторону дома.
— В чем дело? — спросила ее Жаклин.
Девочка, не обращая внимания на сестру, продолжала пристально разглядывать что-то.
Жаклин не ждала ответа, потому что Серафина все еще не разговаривала — ей было достаточно кивка или взгляда. Но малышка словно окоченела, ее лицо побледнело, и она стала похожа на статую.
— Наверное, она услышала что-то странное, — предположила Сюзанна. — Знаешь, у нее невероятно острый слух.
— Откуда тебе это известно? — удивилась Жаклин.
— Иногда, когда мы играем в детской, — начала объяснять Сюзанна, — Серафина вдруг останавливается; потом начинает смотреть на дверь, словно ждет кого-то. Я тоже прислушиваюсь, но ничего не слышу, а через какое-то время обязательно кто-нибудь входит. Знаешь, — она перешла на трагический шепот, — мне кажется, что Серафина чувствует приближение людей.
— Ерунда, — отмахнулась Жаклин.
В этот момент Серафина поднялась на ноги и бросилась бежать по направлению к дому. Бледно-голубое платье путалось в ее маленьких ножках, длинные волосы развевались на ветру.
— Куда ты? — крикнула ей вслед Жаклин, но девочка продолжала бежать, не останавливаясь. — Сюзанна, придется тебе пойти посмотреть, все ли в порядке.
Сюзанна медленно встала, кокетливо расправила складки своего платья и только потом побежала вслед за сестрой. Жаклин смотрела на то, как девочки бегут по зеленой лужайке, и думала, что ей нужно как можно скорее выйти из депрессии, потому что ее сестры еще такие маленькие и им требуется постоянная забота.
Горе, которое она переживала, сжигало ее душу. Часы тянулись бесконечно, складываясь в долгие безрадостные дни, наполненные слезами и страданием. Но она сильная и сможет взять себя в руки. Она уже испытала не одну утрату и каждую смогла преодолеть.
Правда, пока все складывалось по-другому. Арман был ее надеждой, он спас ее от смерти и научил жить, заставил смеяться и петь от счастья. И он всегда возвращался к ней.
Всегда, но не сейчас.
Жаклин закрыла глаза. Слезы заструились по ее щекам, но она уже не чувствовала этого. Перед ее мысленным взором стоял он. Она лелеяла этот хрупкий образ, боясь спугнуть его.
— Жаклин.
Ее имя прозвучало медленно и протяжно, словно музыка.
Сердце девушки замерло. Боясь, что вот-вот сойдет с ума, она медленно открыла глаза.
Перед ней стоял Арман — как всегда высокий, красивый, потрясающий. В его глазах светилась нежность, он улыбался ей и протягивал к ней руки.
Едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Жаклин бросилась в его объятия. Ее руки ощупывали его грудь, плечи, спину, гладили волосы, словно она хотела удостовериться, что он действительно существует.
Арман наклонился и накрыл ее губы своими губами. Ее поцелуй отдавал цветами и солнцем, как тот сад, в котором они находились. Он поклялся себе, что больше никогда не покинет ее, потому что знал: если он будет тысячу лет стоять здесь и целовать ее, это не утолит его жажду.
Он вытер ладонью ее мокрые щеки и прошептал:
— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?
Жаклин зарылась лицом в его куртку и замотала головой.
— Только мысль о тебе заставила меня вернуться с того света, — сказал он тихим голосом. — Я помнил, что меня ждет впереди сказочная жизнь с тобой, а от этого трудно отказаться.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я боялась, что ты умрешь…
— Я тоже. Но Филипп думал иначе и переубедил меня.
— Филипп с тобой? — спросила Жаклин, и ее сердце переполнилось радостью.
Арман кивнул.
— После ранения я потерял сознание. Прибывшие на место гвардейцы и жаждущие крови горожане обнаружили Бурдона с ножом в груди, меня и уплывающую лодку, переполненную людьми, переодетыми революционными солдатами, которые увозили аристократку. Филипп немедленно сообщил им, что это люди Черного Принца, и именно они напали на инспектора Гарнье, что Никола сочувствовал им, так как был влюблен в тебя. Заодно Филипп посоветовал им послать запрос в Комитет национальной безопасности и убедиться, что инспектор Бурдон уже несколько раз помогал тебе бежать. Про меня он сказал, что я пытался помешать твоему побегу, а Никола выстрелил в меня.
Брови Жаклин удивленно приподнялись.
