Ничего не помогало. Когда голос доктора исчез из динамика, Эрик чувствовал себя, как никогда, одиноким и беспомощным.
— Мы перепробовали всё, — подвела итог Лидия.
В отличие от Эрика она за весь день не уронила ни слезинки и теперь стояла посреди кабины бледная как смерть.
— Я скажу остальным. Сколько у нас времени?
Эрик взглянул на часы, но цифры поплыли перед глазами.
— Думаю, не больше двух минут, — ответил он, застыдившись своей слабости.
Лидия вышла из кабины, и Эрик остался наедине с Каримом. Он шел на снижение, как будто собирался посадить самолет, и спрашивал себя, как будет объяснять пассажирам суть происходящего. Или того, что должно произойти.
Сказать им, что долго так продолжаться не может? Что он должен посадить машину, пока та не разлетелась на куски от столкновения с поверхностью Атлантического океана? Что их гибель дело решенное, потому что американцы очень боятся террористов и готовы предать смерти своих безвинных сограждан, лишь бы не ошибиться на этот счет?
Эрик прикрыл глаза. Звонить отцу не имело смысла, они сказали друг другу все, что только можно. Единственным человеком, с которым он все еще хотел говорить, оставалась Клаудия, но она была недоступна.
Эрик уронил голову на спинку кресла.
«Мы скоро увидимся, мама».
В этот момент кто-то позвонил в дверь кабины. Моргнув, Эрик увидел на экране радостное лицо Лидии.
Он очнулся!
Слишком поздно. Их время истекло. Уже дан приказ о начале атаки, Эрику об этом сообщили. Вероятно, он завыл бы от ужаса и отчаяния, если бы вместо воя из горла не вырвался крик на весь самолет, так ему показалось:
— Но, черт вас возьми, слушайте же, что я вам говорю! Он очнулся!
Эрик повторил это еще и еще раз. Он кричал не переставая.
Один из членов экипажа помог Лидии втащить американца в рубку. Тот был так слаб, что почти висел у них на руках. Однако, поймав его взгляд, Эрик понял, что он в состоянии, по крайней мере, разговаривать.
Человек, который ответил на вызов Эрика, тоже был вынужден кричать, чтобы быть услышанным:
— Где он? Если он в сознании, почему не выходит на связь?
Когда Эрик умолк, чтобы перевести дыхание, он понял, в чем дело: в комнате, откуда вещал американский диспетчер, казалось, одновременно галдели и спорили не меньше дюжины человек.
Американца поднесли к микрофону.
«Все это бесполезно, — мысленно возразил Эрик, — если приказ уже отдан».
Мужчину опустили на пол, и Эрик вложил в его руку микрофон.
— Это Кевин Дэвис, — произнес американец. — Я могу подтвердить, что Карим Сасси больше не контролирует самолет. Если этого недостаточно, я требую, чтобы меня соединили с Пентагоном.
И тут Эрик увидел их. Два самолета справа от него. В воздухе запахло смертью.
И Эрик сдался.
Пока Кевин Дэвис в чем-то кого-то убеждал, Эрик думал о том, что все это уже не имеет значения. Американец заговорил слишком поздно. Остановить атаку уже невозможно. Или все-таки…
Кевин Дэвис замолчал, слушая своего невидимого собеседника. Потом его соединили с кем-то еще, кому он снова представился. Эрик заметил, как лицо мужчины расслабилось.
Эрик перевел взгляд в сторону самолетов. Те никуда не делись.
Кевин Дэвис ткнул его под локоть. Эрик молча поднял глаза.
— Мы можем сесть, — произнес американец.
Эрик не реагировал.
— Вы слышали, что я сказал? Сажайте машину!
Эрик понял. Теперь ему предстояло сосредоточиться на другой задаче: посадить самолет.
Он направил «боинг» в сторону аэропорта Даллеса. Топлива должно хватить.
Два самолета по-прежнему преследовали его метр за метром, однако, стоило «боингу» выпустить шасси, оба скрылись во мраке темнеющего неба.
Четверг, 12 октября 2011 года
69
Стокгольм, 00:11
Это была самая длинная ночь той осени. По крайней мере, такой она показалась Эден. Она не раз вспоминала ночами прошлое, однако к утру как ни в чем не бывало возвращалась к действительности. И знала, что победит и на этот раз.
Новости из-за океана поступали с интервалом в несколько минут. Сначала о том, что самолет будет сбит. Потом — что американец, которого Эрик стукнул бутылкой по голове, очнулся.
Больше они ничего не слышали, между тем как время приближалось к полуночи.
Еще через минуту, растянувшуюся на целую вечность, поступило новое сообщение. Американцы наконец поверили Эрику, что Карим Сасси больше не контролирует ситуацию на борту. Через несколько минут им разрешили посадку в аэропорту Даллеса. Лишь только шасси «боинга» коснулись земли, Брюс Джонсон снова позвонил Эден.
Выслушав его, она, к своему собственному удивлению, побагровела от ярости:
— Они должны были погибнуть, вы понимаете?!
— Должны, но не погибли, — ответил Брюс. — Полагаю, сейчас это для нас самое главное.
Эден не стала продолжать дискуссию и, отшвырнув телефон, повернулась к Алексу:
— Все хорошо. Они приземлились.
Плечи Алекса опустились, а мускулы лица, быть может впервые за последние два дня, расслабились. Битва окончена.
— Слава богу, — выдохнул он.
Фредрика положила ладонь на его руку.
Когда Эрик шел на снижение, уровень топлива в баке был катастрофически низкий. Эрик уже готовился к аварийной посадке с выключенными моторами. Брюс назвал его посадку впечатляющей. А Эден подумала о смертельной опасности, которой в очередной раз подверглись члены экипажа и пассажиры.
— И что теперь будет? — спросила Фредрика.
Эден взглянула на телефон, стараясь припомнить все, что за последние несколько минут говорил ей Брюс:
— Никаких других самолетов в воздушном пространстве аэропорта сейчас нет. Отряд быстрого реагирования и «скорая» встретят их у взлетной полосы. СМИ не оповещали, но журналисты, конечно, всё знают. Впрочем, американцы собираются провести пресс-конференцию, чтобы разъяснить ситуацию в целом. — Она пожала плечами.
— А правительство? — поинтересовалась Фредрика. — Я имею в виду — наше.
— Их уже оповестили, как и нас. Я свяжусь с Розенбадом, как только мы закончим.
— Я тоже, — кивнула Фредрика.
Алекс поднялся со стула:
— Я должен позвонить жене и дочери.
Эден, Фредрика и Себастьян остались в кабинете. Потом снова объявился Брюс:
