– Пожалуй, – сказала Пердита после долгой паузы. – Мисс Шипли, вы мужчина? – требовательно спросила она.
Гувернантка молчала, свирепо глядя на них.
– Мисс Шипли? – сказала Пердита. – Отвечайте. И не вздумайте лгать. Ведь существует простой способ проверить.
– Хорошо. – Мисс Шипли, вызывающе вскинула подбородок. – Меня зовут не Шарлотта, а Чарлз.
– Но вы не можете быть мужчиной, – недоверчиво произнес Тони. – Мужчины не могут так натурально плакать.
– Попробуйте поработать гувернанткой, – огрызнулась мисс Шипли. – Вы тоже заплачете. Я думал, что это легкая работа. Но это было до того, как я встретился с вашим Генри.
– Я же говорил вам, что он мужчина, – торжествующе заявил Дикон. – А что касается ребенка... Тони тут ни при чем, правда?
– Это подушка, – процедила мисс Шипли и направилась к двери.
– Куда это вы? – осведомился Тони. Мисс Шипли презрительно фыркнула.
– Я что, арестована?
– Нет.
– Вы хотите, чтобы я осталась?
– Конечно, нет, – сказал Тони, и мисс Шипли беспрепятственно покинула Гэмбол-Хаус.
На следующее утро баронесса прибыла в Гэмбол-Хаус, вооруженная приглашением на завтрак. Она опаздывала почти на двадцать минут, обвиняя в этом то транспортные задержки, то тупость собственных слуг.
Несмотря на ее опоздание, двери Гэмбол-Хауса были гостеприимно распахнуты. Воздух благоухал экзотическими цветами и полированным деревом. Люстры на высоких потолках сверкали, мебель была роскошной. Откуда-то доносилась музыка, сливаясь с изысканным благоуханием. Для опытного нюха баронессы все это источало запах огромного богатства.
Ее попытки поторопить лакея не увенчались успехом, и у нее, было, достаточно времени, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркалах, мимо которых они проходили. Ее голубое платье было сшито по последней моде, шляпку украшало облако из тюля. Покидая Портленд-плейс, баронесса была полностью удовлетворена собственным великолепием, но почему-то в зеркалах Гэмбол-Хауса она казалась бледной и худой версией самой себя.
Задержав лакея у дверей, она сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться.
– Я готова, – сказала она. – Можете объявлять.
Но для объявлений было слишком поздно. Церемония уже началась.
– Церемония? – удивилась баронесса. – Я приглашена на завтрак.
Ей пришлось потихоньку проскользнуть на свободное место в задней части помещения. Джентльмен, сидевший рядом, вскочил и поклонился. Он показался баронессе знакомым, но она не смогла припомнить, где его видела. Общество, как она с удовлетворением отметила, было, избранным и изысканным. Во всяком случае, со спины все выглядели восхитительно. Военные явились в парадных мундирах, остальные джентльмены надели пояса со шпагами. На головах женщин красовались изящные шляпки.
В передней части зала стоял епископ, а перед ним две пары. Невесты были одеты в белые шелковые платья с длинными шлейфами. Костюмы джентльменов резко отличались: на одном был жемчужно-серый фрак, на другом – алый военный мундир. Баронесса поняла, что присутствует на бракосочетании.
Она взглянула на джентльмена справа. Он держался настолько почтительно, что она сочла возможным заговорить.
– Двойная свадьба, – прошептала баронесса. – Какой приятный сюрприз.
– Это все так неожиданно, – согласился Хадсон, потрясенный, что леди Девайз снизошла до того, чтобы заговорить с ним.
– Так мило со стороны леди Виолы пригласить меня, – промолвила она. – И кто женится?
Хадсон бросил на нее удивленный взгляд.
– Ваш сын, миледи.
– Что? – рявкнула она, вскакивая на ноги. – Джулиан женится на этой девке? Только через мой труп. Я против! – добавила она так громко, что ее голос разнесся по всему залу.
Мелодичные звуки оркестра оборвались.
Барон обернулся и грозно нахмурился, глядя на жену.
– Сядьте, мадам!
Баронесса изумленно уставилась на него.
– Что ты здесь делаешь, Джордж? – требовательно спросила она. – Ты должен быть на свадьбе Алекса!
– Я на свадьбе Алекса, – возмущенно отозвался барон. – Но я определенно не на свадьбе Джулиана! У меня нет даже сына с таким именем. Меня даже нет здесь, чтобы пожелать счастья этому непослушному упрямцу.
– Никто и не думает, что вы здесь, барон, – заверила его Виола.
Епископ поднял руку, призывая к тишине.
– Против какого союза вы возражаете, мадам? – спросил он баронессу.
Баронесса с презрением взглянула на испуганное лицо Люси.
– Против обоих, – заявила она. – У этой женщины нет приданого, а у этой – стыда.
– Сейчас же сядь, – приказал ей барон. – Ты ведешь себя как дура.
– Это ты старый дурак, – огрызнулась она. – Будь у тебя хоть капля ума, ты бы сам положил этому конец.
– Мадам, – вмешался епископ, – если вам известно о каких-либо препятствиях...
– Ничего ей не известно, – сказала Виола. – Не обращайте на нее внимания.
– Известно, – парировала баронесса!
– Отсутствие приданого не является препятствием в глазах Бога, – сурово произнес епископ.
– А должно быть! – гневно отозвалась она.
– Что касается ваших возражений против леди Виолы... – начал он.
Баронесса тупо уставилась на него.
– Л-леди В-виолы? – переспросила она, заикаясь. – У меня нет возражений против леди Виолы.
Пердита поспешила к своей матери. Они обменялись несколькими фразами, и баронесса побагровела.
– Я отзываю свое возражение, – сказала она, ретировавшись на место.
Герцог Фэншо нерешительно поднял руку.
– Эта странная женщина придала мне храбрости, – сказал он. – У меня тоже есть возражение!
– Нет у тебя никаких возражений, – отрезала Виола. Оробев под ее грозным взглядом, Дикон сник, признавая поражение.
– Я отзываю свое возражение.
– В таком случае, – раздраженно сказал епископ, – кого соединил Господь, человек не разлучит.
На этих магических словах двери распахнулись, и в соседней комнате, где был накрыт стол, оркестр заиграл свадебный марш.
Эпилог
Не прошло и дня после свадьбы его сестры, как герцог начал опасаться, что этот брак окажется бесплодным. За завтраком невеста не краснела и, казалось, больше интересовалась собачкой, свернувшейся у нее на коленях, чем своим молодым мужем. Еще более тревожным было поведение молодожена. Джулиан съел только булочку без масла и поднялся из-за стола.
